Из кухни тут же выскочили два здоровых мужика… то ли охранники,
то ли помощники… скорее всего все вместе. Начали сбивчиво принимать
заказы у расположившейся за столами компании, то и дело кланяясь,
бормоча извинения.
— И это… — бросила вдруг Госпожа, раздраженно кивнув в сторону
застывшей в священном ужасе гоп-компании. — Выставь-ка их отсюда.
Чтоб не мешали.
Хозяин тут же засуетился пуще прежнего. Рявкнул на замерших
подавальщиков, подгоняя:
— Слыхали, олухи?! А ну, мигом! Давай-давай, хватит глазеть!
Всех взашей!
И мужики с готовностью ринулись исполнять. Подхватив под белы
рученьки ошарашенных посетителей, они без лишних церемоний
поволокли их на выход, одного за другим. Гопники трусливо ежились и
тушевались, пытались огрызаться, но быстро стухли под тяжелыми
взглядами людей Госпожи. И предпочли ретироваться
подобру-поздорову.
Особо рьяные девицы попытались было удержаться, повисли на шеях
незнакомцев. Сулили за пару монет такие удовольствия — закачаешься.
Но те лишь поморщились брезгливо. Отпихнули шлюх прочь, будто
назойливых мух.
— Мне такие девки как ты давно не интересны, — выдал один из
здоровяков.
Госпожа дождалась, пока зал опустеет. Сдернула маску, устало
откинулась на спинку стула. По лицу ее прошла судорога, будто от
сильной боли.
— Вот же блядство, — процедила она сквозь зубы. Сплюнула на
грязный пол, скривилась: — Ну и дыра! Напомни, какого хера мы сюда
приперлись?
Ближайший к ней мужик, здоровенный детина с бандитской рожей,
развел руками:
— Так это, Госпожа… Сами же велели передохнуть с дороги. К
Безумовым семейство ихнее доставили, как и уговаривались. Ща
по-быстрому заправимся — и назад. В «Муравейник».
«Муравейником» они называли свою секретную базу, скрытую глубоко
в чаще Диких земель.
Госпожа досадливо поморщилась. Потерла виски, будто у нее жутко
разболелась голова:
— Да уж, сдался мне этот шалман! Нашли, где привал устраивать.
Ладно, хрен с ним. Жрать и правда охота — кишка кишке сейчас по
морде даст.
Госпожа была сильно раздражена после встречи с Вороном. Это
чувствовалось по ее изменившейся манере речи… Она стала намного
грубее.
Она обвела взглядом своих людей. Хмыкнула, заметив, как жадно
они набросились на хлеб, воблу и какую-то малоаппетитную снедь,
поданную трактирщиком:
— И вам, я гляжу, не терпится набить брюхо. Ну-ну, налегайте.
Тяжелый денек выдался. Чертовы Стервятники удружили, нечего
сказать!