В зале воцарилась тишина, а Герцог продолжал сидеть за столом.
Его взгляд был устремлен в сторону панорамного окна, откуда
открывался прекрасный вид на Нью-Йорк, столицу Амерской
Империи.
В таком положении, будто замерев и перестав дышать, он просидел
порядком двадцати минут и направился в подвал здания, пребывая в
своих мыслях и раздумья, крутящихся вокруг Белова. Сомнений быть
недолжно и Томсон найдёт всё, что требуется. Необходимо убедиться,
что догадка не просто догадка, а нечто большее, что может помешать
планам господина.
Махнув рукой двум стоявшим у артефактной двери бойцам, Герцог
отпустил их и приложил ладонь к панели. Устройство проверило его
отпечатки, пискнуло и дверь в небольшую комнату открылась.
Полностью исписанная кровавыми символами, слабо светящимися
тёмно-зелёным светом, она являла собой тюрьму. Клетку для одного
единственного заключенного, сидевшего на полу на коленях.
Это был полуголый и грязный мужчина, крепкое тело которого
испещряли шрамы от пыток. Длинные и грязные светлые волосы
закрывали его лицо, руки были растянуты и зафиксированы цепями из
чёрного железа с такими же письменами, а от шеи до груди и плеч
тянулись татуировки с письменами на языке, который этот мир никогда
не знал.
Хищно улыбнувшись, Герцог зашёл в помещение, обошёл накрепко
зафиксированного пленника и оказался возле железного стола, на
котором лежали окровавленные белоснежные крылья. Он бросил взгляд
на спину заключённого и полюбовался уродливыми шрамами,
оставленными после того, как он лично вырвал эти крылья.
— Как твоё самочувствие, Азраил? — с обманчивой любезностью
заговорил Герцог.
— Избавь меня от кандалов и узнаешь, — хрипло ответил
заключённый, не сдвинувшись ни на миллиметр.
Герцог улыбнулся, вновь провёл ладонью по приятным на ощупь
крыльям, почувствовав в них неудержимую силу Света. Сейчас эта мощь
спала и была неопасна, но никуда не делась.
— Двести лет, Азраил, — наиграно вздохнул мужчина. — Пора бы уже
перестать бороться. Ты знаешь, что мне нужно. Дай мне это и я
облегчу твои страдания. Дарую лёгкую смерть...
Заключённый хрипло засмеялся, а его смех чем-то походил на
карканье ворона.
— Ты знаешь мой ответ, ничтожество, — дёрнул цепями пленник,
отчего символы на них вспыхнули и всё его тело пронзила агония. Но
он не издал ни единого крика.