— Сочувствую, — не выдержав, улыбаюсь я.
— Бабы — они бабы и есть, — не сдается председатель. — Идем-ка в
сельсовет. Посидишь там, а я пока Трифона разыщу. Он тебя и
перевяжет.
Трифон — главный врач нашего медпункта. Удивительный человек —
когда-то он работал хирургом в одной из больниц Ленинграда. После
смерти пациента уволился и ушел жить в лес. Вырыл себе землянку
неподалеку от Елового озера и прожил там в одиночестве три
года.
Деревенские бабульки считают его знахарем. Трифон, и в самом
деле, умеет лечить не только лекарствами. Моего отца он вылечил,
когда от него уже отказались лучшие врачи.
— Идем, — настаивает Федор Игнатьевич. — А Кате потом
скажешь.
Я качаю головой.
— Брось, Федор Игнатьевич.
Но упрямый председатель молча сует мне в руку ключ от
сельсовета.
— Я за Трифоном. Кажись, он к старику Худоярову пошел, я видел.
А ты жди в сельсовете. Потом спасибо мне скажешь.
И он целеустремленно шагает по улице к дому Худояровых.
Вот, и что делать с таким упрямцем?
Я дожидаюсь, пока Федор Игнатьевич скроется из вида, и иду
прямиком в медпункт.
Что за детские игры, в самом деле?
*****
Когда я разматываю повязку, глаза Кати испуганно
округляются.
— Кто это тебя так?
— Лиса, — признаюсь я.
Вопреки мрачным прогнозам председателя Катя и не думает
ругаться.
Она быстро промывает укус перекисью, накладывает марлевый тампон
с белой пахучей мазью и накрепко бинтует мне руку.
Светлая челка падает Кате на глаза, и Катя привычно сдувает ее в
сторону.
Мазь приятно холодит, унимая боль.
— Надо укол делать, — говорит Катя. — И не один, а целый
курс.
— Знаю, — морщусь я.
— Хорошо, что вакцина есть. Иначе пришлось бы тебя в райцентр
везти.
Катя очень старается говорить строго. Заметив это, я
улыбаюсь.
— Спасибо, Катюша!
— За что? — удивляется Катя.
— За то, что не ругаешься.
— Так ведь ты не нарочно сунул руку лисе в пасть. Так
получилось.
Катя сама расстегивает на мне рубашку. Потом набирает лекарство
в шприц.
— Будет больно.
— Ничего, потерплю, — еще шире улыбаюсь я.
И терплю — только прикусываю губу, когда иголка втыкается в
кожу.
— Вот и все, — говорит Катя, протирая место укола ваткой,
смоченной в спирте. — Следующий укол — послезавтра. А теперь
рассказывай — как тебя угораздило?
Пользуясь тем, что кроме нас в медпункте никого нет, я обнимаю
Катю за талию и притягиваю к себе.