Селль недоверчиво обернулась и сморгнула – показалось, или этот
ненормальный в самом деле пытался усмехнуться, характерно изогнув
запекшиеся коркой губы?
И вот тут ее словно током шарахнуло! До искр из глаз и сбитого
дыхания. Она узнала! Не его даже, а этот кривоватый оскал.
Первой мыслью было всадить нож ему в брюхо, да еще и хорошенько
провернуть там для гарантии. Пришлось пару раз глубоко вдохнуть,
чтобы все-таки взять себя в руки. Разбираться, как такое вообще
возможно – что этот человек оказался здесь, да еще и в подобном
виде, было некогда. Не до того.
Сам же недобиток наблюдал за ее попытками угомонить нервы с явно
проснувшимся интересом – приподнялся на локте, чуть склонил голову
набок и поблескивал в полутьме глазами. Цвета их было не разобрать,
но Селль и так знала – карие. В красноту. Как и положено темному из
высокого рода.
Именно это ее и успокоило. Почему-то.
Резко выдохнув, она шагнула к не отвязанной пока руке, собираясь
освободить-таки ее, плюнуть сволочи в рожу и свалить, наконец,
отсюда... Или лучше по этой роже врезать? Интересно, что доставит
ей больше удовольствия? И что выйдет быстрее? А то и так уже
слишком задержалась…
Темный снова попытался дернуться – на этот раз освобожденными
ногами, едва не заставив ее взвизгнуть и отскочить. Но назло то ли
ему, то ли себе, Селль задавила инстинкт, оравший, что она дура, и
упрямо потянулась к последнему неразрезанному пока ремню.
Недобиток этого словно не заметил, попытался двинуть ногами еще
раз – опять безуспешно…
И вот тогда, уже склонившись над ним, Селль увидела, как во
взгляде темного мелькнул не страх даже, а ужас. Сменившийся яростью
настолько быстро, что в этот раз увернуться не вышло – вторая его
рука, уже свободная, вцепилась ей в волосы, дернула, и глаза, цвет
которых она прекрасно знала, оказались слишком близко. А через
секунду ей в губы жестко впились поцелуем, еще и укусив
напоследок:
– Ну! Добей же! – прохрипел тот прямо в лицо. – Чего ждешь? Или
тебя здесь еще и поиметь нужно?
И отпустил, наконец, позволив отпрянуть и брезгливо вытереть рот
тыльной стороной ладони, заодно размазывая по подбородку кровь из
прокушенной губы:
– Развалишься. В процессе. – От ненависти голос у нее стал
каким-то металлическим. – Сам сдохни, сделай милость. Без моего
участия.