Мы это дело разом увидали,
Как роты две поднялись из земли,
И рукава по локоть закатали,
И к нам с Виталий Палычем пошли.
А солнце жарит, – чтоб оно пропало! –
Но нет уже судьбы у нас другой,
И я шепчу: «Постой, Виталий Палыч,
Постой, подпустим ближе, дорогой».
И тихо в мире, только временами
Травиночка в прицеле задрожит,
Кусочек леса редкого за нами,
А дальше поле: Родина лежит.
И солнце жарит, – чтоб оно пропало! –
Но нет уже судьбы у нас другой,
И я шепчу: «Постой, Виталий Палыч,
Постой, подпустим ближе, дорогой».
Окопчик наш – последняя квартира,
Другой не будет, видно, не дано.
И черные проклятые мундиры
Проходят, как в замедленном кино.
И солнце жарит, – чтоб оно пропало! –
Но нет уже судьбы у нас другой,
И я кричу: «Давай, Виталий Палыч,
Давай на всю катушку, дорогой».
…Мои года, как поезда, проходят,
Но прихожу туда хоть раз в году,
Где пахота заботливо обходит
Печальную фанерную звезду.
Где солнце жарит, – чтоб оно пропало! –
Где не было судьбы у нас другой,
И я шепчу: «Прости, Виталий Палыч,
Прости мне, что я выжил, дорогой».
Похоронка на красноармейца Сергея Возилова пришла его старшей сестре Ольге в феврале сорок пятого. Так было указано в военных архивах. Мне трудно сейчас рассуждать на тему, как жил мой дед Сергей, кем он был – уголовником или героем. Своим детям я бы хотел рассказать о его подвиге. Как говорится, венчает не начало – венчает конец, а венец жизни Сергея Павловича был героическим.
Александр Павлович Возилов был младше своего брата Сергея на четыре года и родился в тысяча девятьсот двадцатом году. Войну встретил двадцатилетним юношей и прошёл весь трудный фронтовой путь радистом. После войны окончил в Ленинграде мореходку и всю жизнь ходил в море. Как говорят в семье, Александр Павлович был интеллигентным, начитанным и очень приятным в общении человеком. Мне известно также, что жену его звали Наталья Возилова. Кстати, и дочь, которая всю жизнь прожила в Ленинграде и Ленинградской области, тоже зовут Наталья Возилова. Я не смог пока отыскать ее, но поиски продолжаются.