Мэри прищурилась:
– Ты человек, ты свободное существо.
И никакие коты не властны тебя лишать свободы... Как это у вас
называется...
Эш, пытаясь не свалиться в обморок от
боли, пробормотал на свою голову (впрочем, Мэри была в таком
настроении, что не позаботься он о правильной формулировке, сделала
бы что-то свое, и не факт, что это бы ему понравилось):
– Оборот...
– ...свободы оборота! – закончила
Мэри и тут же выплюнула: – вон отсюда! Чтоб ноги твоей тут не
было!
И даже будь у Эша силы
сопротивляться, он не смог бы противостоять ведьме – опомнился он
только на крыльце, когда перед ним захлопнулась дверь.
– Да чтоб тебя коты задрали!!! –
буркнул он, дергая дверь за ручку в попытке открыть... А потом
ручка вообще втянулась в дверь, исчезая. – Ни хрена себе...
Раздался дикий грохот. Эш вздрогнул –
это захлопнулись все внутренние ставни на окнах.
– Паранойя – это болезнь! – не
удержался парень. «Паранойя» была единственным умным словом,
которое знал Эшли – его бывший опекун частенько её упоминал.
Эш огляделся: пустая улица утопала в
ранних сумерках, словно нитка жемчуга горели фонари, исчезая в
парке, откуда доносились голоса... В окне дома напротив маячила
чья-то голова – не иначе мисс Стивенсон привычно бдила на страже
порядка. Что ж, придется рискнуть – вряд ли она рванет подглядывать
за ним, а вот полицию она вызвать может.
Он шагнул за угол дома, вспоминая,
что Алекс обещал пригляд за домом. Эш поискал глазами камешек,
нашел подходящий и (все равно без инструмента окна не открыть)
запустил его в окно. А над ставнями можно подумать потом, когда
разобьется стекло. И если разобьется. К сожалению, камешек до
стекла не долетел – сперва завис в воздухе, а потом упал на
землю.
– М-да... Это она предусмотрела. – Он
оглянулся, чтобы убедиться, что он один и тут из тени вышел...
Вышло... что-то явно недоразложившееся, сверкая алыми глазами.
– На кр-р-рыльцо... – еле вдавил из
себя этот ходячий труп, и Эш понял, что именно адскую гончую Алекс
и оставил в качестве охраны.
– Ничего себе подарочек... –
пробормотал Эш, послушно возвращаясь на крыльцо – переть против
обладателя явно акульей пасти он был не способен.
– Ссссссидеть... – снова выдавила
гончая, растворяясь в сумраке.
– Ну, класс... Что еще можно сказать.
– Эш сел на крыльцо, зябко подгибая пальцы на ногах – к вечеру
подморозило, хотя снег, лежавший островками вдоль гравийной
дорожки, растаял еще днем. Пахло сыростью, надвигающимся холодом и
едой от соседей. Нормальные люди во всю готовились ужинать. А
ненормальные кинули сэндвичи на пол.