Эш терпеливо стоял рядом, он даже не
напоминал, что по-прежнему ходит босиком и, наверняка, уже
замерз.
Мэри посмотрела на него:
– Утром, как откроются магазины,
первым делом поедем и купим тебе одежду и обувь.
Эш криво улыбнулся:
– Надеюсь, человеческую?
Мэри поднялась по крыльцу – дом сам
приветливо распахнул перед ней дверь:
– А это зависит от того, как будешь
себя вести. Будешь хорошим котиком – я подумаю и куплю тебе кошачью
обувь. Будешь плохим котиком – я буду плохой хозяйкой и куплю
только человеческое. – Она вошла в холл. – Понял?
– Угрозу оценил, – кивнул рыжий,
медленно поднимаясь по ступенькам: ему надо было убедиться, что Тип
и Топ уже заняли свои позиции, охраняя дом его ведьмы. Заодно он
стащил с себя плед и, аккуратно его сложив, оставил на крыльце.
Тот, кто его передал, сам поди его заберет. Рано или поздно.
Топ выскочил из кустов роз и сел
охранять плед. Эшли его прогнал:
– Кыш! Только смотреть – не
связываться с хозяином пледа. Мы не знаем, кто он. Даже не пытаться
проследить за ним.
Топ понятливо сиганул обратно в
кусты. Эшли вздохнул: придется на днях возвращаться под крыло
королевского регента – не хотелось до зубовного скрежета.
Оставалось верить в Мэри и её ораторские способности. Способности
ведьмы у неё так еще, оставляют желать лучшего. Эшли зашел в
дом:
– Я сегодня сплю у тебя!
– С чего бы это? – возмутилась Мэри,
стаскивая с себя куртку.
Эшли засверкал всеми своими зубами в
усердной улыбке:
– Я очень хороший котик и хочу еще
кошачье пальто для прогулок!
– Кажется, мы по-разному понимаем
хорошее поведение.
– О, я могу быть еще и очень плохим
котиком... – усмехнулся Эш. – Главное, тапки успеть спрятать. А еще
лучше выкинуть заранее.
Он зашел в дом, подспудно боясь, что
тот его не пустит. Но ожившие фамильяры на чердаке молчали – не
кричали, что он зло и предатель.
Мэри закрыла дверь на щеколду и
привычно сказала:
– Ну вот я и дома...
Рыжий побоялся напоминать о себе.
Мэри, улыбаясь, сама поправилась:
– Вот мы и дома!
Алекс замер, рассматривая
чертополоховый пустырь между домами тридцать семь и сорок один.
Облокотился на свою машину, обиженно
заявляя в предрассветную ленивую тишину:
– Я с добрыми намерениями.
Пустырь не поверил. Дома подползли
ближе, совсем смыкаясь крышами – ведьма Энн не стала рисковать.
Алекс пнул мелкий камешек, попавшийся
под ногу.