– Мря-я-яу!!!
Дом словно вновь умер, стал чужим и
пугающим.
Мэри стойко заварила чай и села за
стол. Слезы не капали из её глаз, это просто что-то попало в них.
Что-то попало и мешалось.
«Просто, Господи, я так устала
терять», – давилась странными слезами Мэри.
Даже несчастный приблудный кот... Она
потеряла даже кота!
Мэри швыркнула носом, достала из
пакета с логотипом “Два кота” слойки и замерла. Безумная идея
озарила её. Мэри бросила слойку обратно в пакет и стала спешно
одеваться.
Главное – не думать: как на неё будут
смотреть. Что уж будут думать при этом – её не касается, мыслей она
не слышит. А как будут смотреть – не думать!
Кафе «Два кота» на Жасминовой Мэри
хорошо знала. Расположенное за парком, на улице, параллельной их
Ирисовой, оно было довольно популярным в округе. Мэри с семьей
частенько сюда ходила побаловаться. За пять лет кафе ни капли не
изменилось: такая же яркая вывеска с котами над входом, все такой
же приглушенно освещенный зал в теплых коричневых тонах. Сияли
рождественские гирлянды на окнах, и на широких подоконниках лежали
венки с четырьмя свечами. Сейчас в зале было полным-полно народу в
форме: бобби, чей участок располагался за углом следующей улицы,
предпочитали обедать тут, но Мэри и не тянуло в само кафе – она
надеялась перехватить мейн-кунов на улице. Это уже потом, если не
получится... Только не думать, КАК при этом на неё будут
смотреть.
Время шло, Мэри прохаживалась от угла
одной улицы до другой, посетители кафе рассосались, а мейн-куны так
и не появились. Мэри замерзла, отчаялась и оголодала, если честно.
Ноги в ботинках промокли, нос подозрительно шмыгал, и даже в горле
что-то неприятно царапало. Только не хватало еще заболеть. Тогда
она точно не сможет искать рыжего. Тысячи глупых мыслей о том, что
могло произойти с рыжим котом, крутились в голове. Он же мелкий –
его запросто могли разодрать лисы. Он же глупый – его могли
задавить машины. Он же банально мог замерзнуть.
Мэри набралась храбрости и вошла в
кафе. Знакомо звякнул колокольчик над дверью, заставляя
вздрагивать. Мэри словно вернулась в счастливое прошлое: все тот же
аромат готовящейся еды, все та же «аллея славы» из детских рисунков
на стене.... Даже показалось, как опережая Мэри промчалась детская
тень к столику за карандашами и листами. Рисунки братишки часто
вешали на «аллее славы» по центру. Глаза вновь защипало, и Мэри
принялась быстро промаргиваться, чтобы вновь, второй раз за день не
расплакаться. Она медленно подошла к стойке, за которой сейчас
работала молодая, улыбчивая женщина, чуть старше тридцати лет. Она
по-своему расценила нерешительность Мэри и вежливо сказала: