— А вот и туалет мамы Ликуси, — прошептал я с улыбкой.
На полу было много небольших кучек засохших какашек. Поскольку в
этом просторном колодце была хорошая тяга, то запах испражнений
полностью уходил вверх, создавая несильную протяжку воздуха от
самого входа в пещеру. Это создавало неплохие условия для жизни в
первой комнате, где всегда был свежий воздух.
Но и на этом пещера не желала прекращать мои приключения. В
стенках зала я заметил еще три норы помимо входного лаза. Две
заканчивались неинтересными тупиками, а третий лаз оказался
довольно длинным. Пока я лез по нему, видел в нескольких местах
следы на стенах, где кто-то стесывал камень, расширяя лаз в узких
местах. Скажу откровенно — лез я на пределе проходимости своего
тела в этом лазу. Застрять я не боялся, так как никогда не страдал
клаустрофобией и знал, что если я куда-то залезу, то всегда смогу
вылезти обратно. Просто не надо терять чувство меры, пытаясь себя
«вклинить» в узкое место.
У меня с собой был фонарь, являющийся магическим артефактом, но
включал я его редко, поскольку и в темноте неплохо ориентировался с
помощью своего левого глаза. Еще я взял «фонарик», который обычно
таскал для меня Ник. Он у меня был замотан в тряпку в несколько
слоев и привязан к бечевке. Когда мне была нужна подсветка, я
бросал «фонарик» вперед на несколько метров, а потом подтаскивал
его за веревочку.
Король Проклятых гор
Глава 9. Возвращение в Мирхет.
По моим ощущениям, в этом лазе раньше копошился кто-то с
комплекцией не больше моей, а я был очень мелкий и щуплый. Ликуся
здесь точно не могла лазить, так как Тома не раз заявляла мне, что
мама была поплотнее меня. Она, что называется, имела широкую кость.
А если этот дрищ, оставивший царапины на стенках, был такой мелкий,
то кем он мог быть?
Мальчишкой? Вряд ли, так как этим лазом явно пользовались долго,
а любой мальчишка имеет свойство расти. Значит, этот лаз делал для
себя тот, кто был уверен, что он никогда не вырастет и не
потолстеет. Обидно же заныкать что-то ценное в узкую нору, а потом
не суметь ее достать из-за того, что ты стал больше! Но если это
был не мальчишка, то кто еще мог быть долгие годы таким же мелким,
как я? Я не мог этого понять.
И мало того, что он был мелким, но он еще и сильным был! А как
слабак мог бы стесать каменные стенки в такой тесноте?! Здесь же ни
размахнуться для энергичного удара, ни развернуться, чтобы
поудобнее упереться. Это значит, что кто-то тюкал или шкрябал
камень долго и упорно. И вот у меня возник тогда вопрос — а для
чего было столько трудов?