Возбужденная казнью колдуньи толпа долго не расходилась. Как
услыхал краем уха Егор, ожидали еще какого-то преступника-лиходея,
да не дождались, экзекуцию перенесли на пятницу, и люди недовольно
бурчали – это как же? Ведь только все так хорошо началось – молодой
волхвице башку отрубили, позабавили народ, и что, все кончилось?
Что-то как-то быстро. Маловато будет!
- Пошли-ка, Мефодий, прочь. Видать, ничо тут боле не
дождемси!
- Пошли-и-и.
- А кат-то наш, Еремка – хваткой! Ишь как головенку срубил –
Манефка и пикнуть не успела!
- А в проруби-то не утопла, ага!
- Так это он неправильно топил! Неумело.
- Ага, неумело. Скажешь тоже! А Манефа потому и не утопла, что
она ведьма – это уж каждому ясно.
Говоривший – кудлатый мужик в волчьем, мехом наружу, полушубке
размашисто перекрестился на церковную маковку:
- Ох ти, Господи еси!
Тут толпу прорезал крик:
- Православныя-а-а! Грабють!
- Кого грабють-то? Где?
- Да рыбный ряд перевернули, рыбу всю унесли.
- Ой, невелика потеря. То, верно, отроци.
- Може, и так. Все равно – имать их надоть, да отдать кату!
Все эти голоса, крики, волнения пролетали сейчас мимо Егора, он
не воспринимал их вообще никак, погрузившись в нахлынувшие вдруг
мысли. Вот – прошлое, оно ведь ворвалось к нему не внезапно, а как
бы постепенно, складываясь в мозгу в этакую мозаику – беглецы,
оружие, усадьба… вот город теперь. И - мертвая голова! Только что –
на его глазах! - казненная женщина… волхвица. Надрывный гул толпы.
Ну и развлечения у них. Сволочи! Впрочем, в каждой эпохи – свое: у
кого-то футбол да дурацкие ток-шоу, а у кого-то вот – казни.
Кстати, ежели в современной России вот этак, на главных площадях
городов и весей, казнить – так рейтинг до небес зашкалит.
Господи! Вожников перекрестился на церковь. О чем он думает-то?
Что за мысли лезут? Да, как же так, как же?
Он шел сейчас, не разбирая пути, шагал, куда глядели глаза, куда
несли ноги. Мысли путались, голова гудела, и шея вдруг заболела
так, будто это не колдунье, а ему, Егору Вожникову, голову
отрубили. Наверное, это все же был запоздалый шок, подстегнутый
кровавой казнью.
Какие-то пацаны – «отроци» - с хохотом пронеслись мимо. Выглянув
из-за угла, визгливо тявкнула дворняга, наверное, бродячая. С
деревянной колокольни неожиданно грянул звон: бумм-бо-оммм… гулкий,
как басовая струна.