Туда и дорожка! Но, оставался еще и второй. Ага, вот он - с
ножичком. Егор быстро подхватил упавший к забору кистень, завертел,
пошел на мордастого и, приблизившись до трех шагов, швырнул… все
равно, куда. Лиходей на секунду отвлекся, отмахнулся,
пригнулся…
И получил апперкот в челюсть!
Славный вышел удар, славный – чистый, действенный – Егору самому
понравился, да и тренер бы похвалил, жаль, не видел.
Стукнувшись затылком об забор, толстомордый медленно сполз вниз
по доскам.
- Ловко ты их, господине Егорий!
Вожников поднял голову, увидев в конце проулка тощую фигуру
Федьки. Удивился:
- Ты как здесь?
- Тоже в город подался, - меланхолично пожал плечами отрок. –
Хотел было с тобой, господине, да постеснялся спроситься.
- Ишь ты…
- Господине, пасись!!!
Выкрикнув, Федька бросился на Егора, толкнул в грудь… оба упали,
просвистел над головами с силой пушенный нож, воткнулся в забор,
задрожал зло.
- Смотри-ка, в себя пришел! – вскочив на ноги, Егор с неприязнью
глянул на крючконосого детину.
Тот уже встал, кривился, но, увидав, как Вожников понимает
упавший в черный подзаборный снег кистень, счел за лучшее спешно
ретироваться. Сбежал, гад, бросился прочь со всех ног, и это после
нокаута!
- Однако, силен, братец, силен, - с уважением вымолвил молодой
человек, и, посмотрев назад, столь же удивленно поинтересовался: –
А где, кстати, второй-то?
- Да уполз давно, - подсказал Федька. – Если хошь, так мы его
быстро догоним.
- Черт с ним, - Егор махнул рукой и подмигнул отроку. – Спасибо,
Федор, вижу, ты парень глазастый.
Парнишка смущенно моргнул:
- Так не будем за лиходеем гнаться?
- Не будем. На что он нам? Мы, Федя, лучше сейчас в церковь
пойдем. Самое время.
В тот самый храм и зашли, что располагался поблизости –
деревянный, с сияющим золотистым крестом. Внутри было благостно,
кругом горели свечи, строго смотрел с большой иконы Иисус, с
неизбывной добротой взирала на молящихся Богоматерь. Иконы помельче
изображали особо чтимых святых – Георгия Победоносца, Николая
Угодника, еще кого-то, кого именно – Егор не знал, а спросить у
Федьки стеснялся.
А потому стоял, да, периодически крестясь, молился, уж как
умел:
- Господи, дай мне силы все воспринять, выстоять и, самое
главное, дай надежду вернуться. Туда, к прежней своей жизни, ибо
быть здесь я вовсе не должен… Ведь не должен же, правда?