Будто надломленный одуванчик заваливается огромная махина
обрамлённого глаза с обрубком шеи. И не долетая до земли из обрубка
выстреливают нити плоти, переплетаясь и сплетаясь в колонну шеи и
махину туловища по новой, вспарывая старое тело, ломая и коверкая
его в страшных судорогах.
Несколько секунд и Тварь как ни в чём не бывало твёрдо встаёт на
все четыре ноги и вновь шагает в мою сторону, лишь ещё раз
выстрелив в сторону широченным конусом сиреневого-фиолетового серо,
на который в этот раз ответа не последовало.
Где-то позади в небо поднимается буря наряду с дымным драконом,
но слишком далеко. Их почти полностью уже для меня заслоняет туша
чудовища.
Я даже не знаю с чем это сравнить. Никогда не видел океанических
танкеров и лайнеров, но возможно ощущение похожее.
В голову невольно пришло сравнение с шапкой грозового фронта,
медленно и неотвратимо накатывающейся на маленькую незначительную
фигурку где-то внизу на земле.
Только проблема в том, что в отличии от стихии, чудовище не было
безразлично ко мне. Оно прямо на меня смотрело, и огромный глаз
трескается в предвкушающем оскале.
В руку сам собой прилетает посох, и как-то само собой я втыкаю
его в землю.
А в голове коридор обрамлённый бурей, молнии пляшущие в
исступлении, рушащиеся древние стены и здания… И огромное существо
света, прокладывающее путь в хаотичном эдеме для маленьких детей
света.
И отвечая на зов, песок взрывает острая голова с чуть горделиво
вздёрнутым профилем. Следом за головой выскальзывает широкое
длинное тело напоминающее что-то среднее между араваной, муреной и
тряпкой. В воздухе закручивается по спирали одно из самых больших
существ мира неба - кит. И он бросается на преграду, чтобы
разрушить её по своей привычке и обыкновению.
Только что такое эти - на вскидку - пятнадцать на сорок метров
по сравнению с небоскребом твари. Огромная лапа выстреливает вперёд
и тонкие пальцы твари обхватывают кита, смыкаясь колоннами прутьев
клетки. Пальцы сжимаются, сминая серовато-белое полотно тела
существа света.
И кит сжимается, слегка извивается пружинной и выстреливает из
хватки Твари. По миру разноситься голос: чистый и глубокий, тянущий
одну ноту, грустную и зовущую, обещающую рассвет после долгой
тьмы.
Тварь замирает на мгновение. Смыкается злорадная трещина, и
взгляд, больше пустой и бессмысленный чем всё остальное, смыкается
на трепещущем белом флажке-ките, призывно поднятом к победе. И
золотой огромной волне, расходящиеся во все стороны.