Я продолжаю «путешествие»… по телу
лакомой женщины: Колдуньи иль Богини,
от имени которой сердце льдинкой стынет,
но пальцы – властно уже! – переходят к «делу»,
неумолимой воли нежностью спускаясь
с плеч совершенства – поцелуями – на грудь,
на Анну наводя сладости томной жуть,
овальных «холмиков» её лаской касаясь,
упругость тонкой кожи женской проверяя
прикосновением клыков своих прохладных,
будто опять – возвратом от дней листопадных —
отсчёт пошёл, лето в ромашках измеряя…
И тает сердце Недотроги, замирая
чувственностью, даже в висках уже стучащей,
падая в пропасть близости «бабой пропащей»
от ласк безумия слов – в предвкушеньи «рая»,
когда язык коснётся «вишен» затвердевших,
от взгляда Волкодлака – стыдом! – обомлевших,
губам моим, рукам, ладоням разрешая
или согласию девственному внимая,
чтобы согреть теплом упругую овальность,
затрагивая вздохом поцелуя грудь
в смятеньи мыслей Королевы-Недотроги:
«Я благодарна вам за эту сказку, Боги,
в коей реальностью вдруг стала виртуальность!
Можно мне, умирая… выжить как-нибудь
в греховности столь сладострастных истязаний,
отдавшись женщиной обыкновенной Зверю?»
Ужель не это ли предел женских мечтаний,
Богине-Ань совсем не нужных? Не поверю…