Этот последний был и самым образованным человеком в деревне, и учителем по всем предметам. Его сослали в эти края еще перед революцией, при царизме, и он так и остался жить здесь: инстинкт самосохранения подсказал Стяжевскому, что нужно удовлетвориться уже сделанным вкладом в дело революции и оставить другим поле деятельности в строительстве нового общества. Стяжевский был эсером, и поэтому в тридцатые годы им интересовались строители нового общества, зорко следящие за тем, чтобы поставка мяса в ВУРДАЛАГ шла бесперебойно. И вскоре он получил повестку явиться в районный центр, в ГПУ. Аполлинарий Митрофанович был человек умный, он не питал никаких иллюзий по поводу власти типа «разберутся, ведь я ни в чем не виноват» – он четко знал, что значит сия повестка, и не был трусливым человек: как-никак революционер. Сначала он решил просто послать этих гэпэушников куда подальше, им надо – пусть сами и приходят, и написать им что-то вроде: «Идите в задницу». Но потом, подумав, решился на компромисс и написал письмо в ГПУ, мол, всегда с нетерпеньем ждал момента, когда сможет явиться на зов в органы безопасности, но, к сожалению, призыв пришел слишком поздно, он не может предстать перед ними, потому что находится при смерти, и просит только об одном: чтобы похоронили его на площади перед зданием ГПУ. По какой причине – неясно, но повесток Стяжевскому больше не присылали.
Участковый рассадил всех приглашенных за столом, на который поставил большую бутыль самогона, вареную картошку в чугунке, шматок засоленного с чесночком сала, квашеной капусты, граненые увесистые стаканы и положил перед собой наган. Он молча разлил самогон – всем по полстакана.
Обведя всех взглядом, как бы благословляя, произнес:
– Будем здоровы! – и выпил.
За ним выпили остальные.
– Я собрал вас для того, чтобы…
– Сообщить пренеприятнейшее известие, – подхватил Стяжевский.
Корнеич сгреб револьвер – не за рукоятку, а за середину – и, направив ствол на Стяжевского, тихо, но угрожающе проговорил:
– Застрелю, еще раз перебьешь, – и продолжил: Тут дело государственной важности. У Анютки родился негритенок.
Стяжевский поднял руку, как ученик в школе, показывая своим видом, что принял угрозу участкового серьезно, но ему не терпится задать вопрос.
– Что? – кивнул ему участковый.