– В чем тут государственность?
– Ты умный человек, образованный, наших детей учишь… Ответь мне на один вопрос, и мы все пойдем по домам, допив бутыль. Откуда у Анютки негритенок?
– А я откуда знаю? Это его надо спросить, – учитель кивнул на Михайловского.
– Так вот, – продолжил участковый, не обращая внимания на учителя, – эта новость рано или поздно дойдет до района, и местный оперуполномоченный спросит нас, откуда в нашей деревне негритенок, и нам придется отвечать на этот вопрос.
– Ну, чего в жизни не бывает! – неопределенно высказался фельдшер, косясь то на зоотехника, то на револьвер.
– Чего не бывает! – передразнил фельдшера участковый. – А я тебе скажу, че бывает! Опер скажет, что у нас тут скрывается диверсионная вражеская группа, которую мы все покрываем!
– Ну что ты несешь, Петр Корнеич, – удивился фельдшер, – какая диверсионная группа у нас? Кто? Зачем? Против чего диверсия?
Стяжевский задумался и грустно сказал:
– А городничий дело говорит. Погорим мы все.
– Ну ты и контра, – прошипел участковый.
– А при чем вы все здесь? Это мое семейное дело! – неожиданно вспылил меланхоличный зоотехник.
– Я объясню тебе, – горячо заговорил Корнеич. – Ты, понятное дело, покрываешь всех и в заговоре со своей женой. Этот, – он указал на учителя, – вообще эсер. А я, представитель власти здесь, не заметил, как у меня под носом враг свил целое гнездо, целую диверсионную группу!
– А я здесь при чем? – перепуганно спросил фельдшер.
– А ты часть этой группы вражеских диверсантов, пособников империалистов, работаешь заодно с врачами-вредителями, которых сейчас судят в Москве, – зловеще прошипел милиционер.
– Одумайся! Что ты такое говоришь, Корнеич? – взмолился фельдшер.
– А то и говорю! Что никто отсюда не уйдет, пока мы не найдем хоть какое-то более-менее правдоподобное объяснение того, что у нас тут произошло, – примирительно сказал Корнеич и убрал револьвер со стола, сунул его в кобуру и повесил портупею на гвоздь в стене.
Потом опять разлил всем по полстаканчика самогона:
– Дай Бог, не последняя!
Все выпили, закусили, взгляды уперлись в Корнеича.
– Ну, начнем по порядку… Что ты, Сережа, думаешь обо всем? Какое у тебя объяснение происходящему? Твоя жена, твой ребенок? – обратился участковый к зоотехнику.
– Что я думаю, что я думаю, – начал Михайловский, – ума не приложу, что да откуда.