– Так. Если ты, немецкая падла, меня
немедленно не развяжешь, о вассалитете, сука, можешь забыть, как и
о пилотировании моей «Саранчи»! Это тебе ясно?!
Он вздохнул.
– Ясно.
Вскоре хитрые узлы на путах были
развязаны. Я сел на кровати и покачнулся. Кровь долбанула в голову,
и пол ощутимо наклонило.
– Герр Коршунов?.. Вы как?
– Нормаль... ль... но. Щас приду в
себя, водички бы холодной...
– Между прочим, его
высокопревосходительство господин атаман узнал о предписании
медчасти на отстранение вас от боевых выходов на неделю и страшно
ругался, – Хаген протянул мне кувшин.
Ах ты, пень горелый, я про дохтурскую
бумажку и забыл!
Но водичка пошла как амброзия!
– М-м-м, благодать-то какая.
Кисленькая...
– С камбуза лимон...
– Вот ты куркуль! Ох, полегчало. А
теперь медленно и печально: давай рассказывай, что это вообще
было?
Фон Ярроу уселся на табурет возле
кровати и рассказал, что после нашего входа на базу сначала были
слышны одиночные выстрелы, потом очереди, потом грохот. И он,
Хаген, несколько раз порывался идти мне на помощь, но был
остановлен другими пилотами словами, что со мной полковник и
хорунжий, и если уж они не справятся, то и он тоже ничем не
поможет. Тем более, что все ушедшие на штурм – маги, и он будет
только мешаться. Потом выстрелы прекратились, и через некоторое
время мы все вышли из базы. Филимонов тащил пленника. А потом стало
понятно, что со штурмующей группой не всё слава Богу. Мы вышли из
ворот базы и встали, ни на что не реагируя. Топтались, улыбались, о
чём-то шепотом переговаривались. Филимонов даже пленника с плеча не
снял. Стоял, покачивался и улыбался. Потом хорунжий разбежался и
врезался в опору своего «Святогора». Упал, полежал на земле, потом
поднялся на карачки. К тому моменту уже всем стало ясно, что с нами
совсем не всё в порядке. Хаген подвел «Саранчу», а Никифоров
«Святогор». Нас тупо, как дрова, загрузили на шагоходы и отвезли на
базу, а в пустые машины посадили вторых пилотов.
Вот такая история.
Меж тем земля прекратила качаться. Не
совсем, так, легонько покачивалась. В принципе, очень похоже на
сильное опьянение. Вот только я не был пьян. Голова болела, но
мысли были ясны.
– Так. Там какой-то газ должен был...
А пленник как, жив?
– Да, его уже особисты колют. У этого
гада, оказывается, одна порция антидота была, он её себе и вколол.
Представляете, герр Коршунов, если такой газ распылить на поле боя,
на неподготовленных солдат...