– Максим, как ты можешь ссориться с такой женщиной! – Валера весело улыбнулся.
– Эта женщина, Валера, ничего не смыслит в философии! – Раздраженно откликнулся мужчина.
– Брось. Это не так. Лилия, скажите мне, пожалуйста, что в гимназиях? – Он мигом растерял все веселье, оба его собеседника подобрались, женщина задумалась, затем подбирая слова, заговорила.
– Недовольство системой растет. Вчера пришло распоряжение о том, что уроки должны проводиться только на русском языке. Уроки пения сократили, ровно, как и гимнастики, потому что залов не хватает.
– То есть, как это не хватает?! – Валера, который до этого нервно ходил по комнате даже остановился.
– Девушек, которые приехали последним составом эвакуации, разместили в этих залах, мест нет. Денег тоже. Еды не хватает.
– Угу.– Валера, казалось, не слушал совсем, лишь раздраженно мерил шагами комнату и потирал руки, затем внезапно остановился, тряхнул гривой непослушных волос.– Мне нужно уехать. За мной следят.
В полной тишине на пол упала книга, которую держал на коленях Максим.
Жаркий воздух здесь казался раскаленным, звуки глухими, дворец уже около года жил в трауре. Грузный, когда-то мощный воин, медленно повернулся спиной к окну, затянутому тугой янтарной тканью, так, что лишь полоска тонкого шелка струилась в середине, прокладывая робкую дорожку света. Массивная дверь из мореного дуба неохотно открылась, впуская облако свежести и необычной красоты – молодую женщину. Платье глубокого синего цвета из непонятного материала обрисовывало чуть угловатую, но довольно пластичную фигуру. Звякнули серебряные массивные браслеты, больше похожие на наручники, он так же медленно отвернулся, она выдохнула, словно облачко холодного пара. Стремительно подошла к брату и слегка коснулась его плеча, он не отреагировал.
– Так не может продолжаться. Мы почти проиграли эту войну.– Ее голос был словно огромная река, спокойным и глубоким.
– Свою войну я уже проиграл…
– Твою любовь не вернуть, твоя жена мертва, а страну ещё можно спасти.
– Спасай сама.– Он медленно повернулся к ней и зло выдохнул прямо в лицо.
Одинокая слеза скатилась по ее щеке, это необычайно тронуло его сейчас, он и раньше видел, как она плачет, но почему-то именно сейчас… Она не увидела выражение, которое скользнуло по его лицу, лишь хлопнула дверью. Пока он смотрел ей вслед, в дверь проникла голова министра по загадочным «особым делам», он вопросительно уставился на своего монарха, получил ленивый кивок, ужом проник в комнату. Здесь он напоминал больше сторожевого пса, смотрел косо, ждал реакции и был готов ответить.