– Господи, мама, ну где он может быть, как ты думаешь? – Посмотрела она на маму измученными глазами.
– Маша, ну успокойся, пожалуйста, ничего с ним не случится, просто надоело лопатой махать, вот и подался, наверно, к Августу, и спит сейчас пьяный с ним в обнимку, – с усмешкой сказала мать, не отрывая глаз от иглы.
– А вдруг с ним что-нибудь случилось? Пойду искать! – Мария вскочила, набросила на плечи платок.
– Ты с ума сошла! Ну куда ты пойдёшь, на ночь глядя? – Схватила её за руку мать. – Ложись спать, завтра твой муженёк будет тут как тут, вот увидишь!
…Всю ночь Мария не могла сомкнуть глаз, разные ужасы приходили ей в голову: то она представляла себе, как его схватили «лесные братья» и замучили до смерти, то, вдруг, он сломал ногу и лежит на дороге, не в силах двигаться… Иногда она даже плакала, вжимаясь лицом в подушку, потом успокаивалась, отгоняя от себя эти дурацкие мысли, прислушиваясь к дыханию спящего сына. Мать тоже ворочалась на своей кровати, вздыхала, и ей не спалось… Владислав явился домой на следующий день к обеду, весь растрёпанный, с красноватыми глазами и опухшим лицом. От него за версту разило перегаром.
– Эх, Володя, Володя, – только и сказала Мария, укоризненно качая головой, и опять взялась за лопату.
– Что, Володя? Что? – Неожиданно взорвался он. – Я вам, что? Ишак? Батрака нашли бесплатного? А? Да катись она к чёртовой матери, эта работа! Не хочу! Не буду больше! – Мария удивлённо пожала плечами, вглядываясь в его лицо, будто видя впервые: – Не будешь, и не надо, никто тебя не заставляет. Это дело добровольное. Я думала, что ты – взрослый человек, а ты… Владислав открыл рот, хотел что-то сказать, но передумал, молча махнул рукой и поплёлся в хату. Он, не раздеваясь, даже не сняв сапоги, плюхнулся ничком на кровать, обхватил голову руками и затих… Несколько раз заходили женщины, кормили Робчика, посматривали на Владислава, тихо разговаривали.
– Ты, всё же, разденься, – потрясла мужа за плечо Мария, когда совсем стемнело. – Пора уже спать ложиться. Владислав промычал что-то нечленораздельное, провёл пятернёй по помятому лицу, побрёл на улицу. Когда он вернулся, Робчик уже крепко спал, вволю наползавшийся за день.
– Может, покушаешь? -Спросила Мария, причёсывая на ночь волосы.
– Не хочу! – Буркнул Владислав, и начал раздеваться. Мария легла рядом с ним, почувствовала, что он отчуждённо отодвинулся и спросила обиженно: – Что это на тебя опять нашло? Почему ты такой… чужой? Он помедлил несколько мгновений и заговорил: – Вот что, Мария… Я больше так не могу… Завтра же поеду в Ленинград, к матери, а оттуда поеду в Ашхабад. Эта мысль у меня так засела в голове, что каждый день здесь, для меня – мука, понимаешь? Я тебе напишу и ты приедешь, да?