Но, вслед за этими мыслями, приходили другие, просыпалась её женская гордость и достоинство. «Ладно, пусть, – думала она. – Чёрт с тобой, если ты оказался таким, проживу, как-нибудь, и без тебя!» Она прислушивалась к новой, зародившейся в ней, жизни, порой довольно больно дававшей о себе знать. «Интересно, кто это будет, мальчик, или девочка? Братик, или сестричка, будет Робчику? – Часто думала она. Эту беременность она переносила хуже, чем первую. Её почти каждый день тошнило, совсем не было аппетита, она силой заставляла себя покушать, чтобы совсем не ослабнуть… Мария механически дёргала лебеду, совсем уйдя в свои мысли и, вдруг, почувствовала, как поплыла грядка перед глазами. Она упала на бок и от удара пришла в себя, пошатываясь, встала на ноги. Земля качалась перед глазами. Мария с трудом добрела до сарая и прилегла в тени. Через некоторое время ей стало легче. «Нет, не буду вставать, – подумала она, – отдохну ещё, пусть совсем пройдёт».
– Что с тобой? – Испуганно спросила мать, вышедшая из-за сарая с Робчиком.
– Ничего, мама, слабость почувствовала, пройдёт, – успокаивающе ответила Мария и попросила: – Полей мне, хочу умыться, может, полегчает. Она с наслаждением умывала лицо холодной водой, чувствуя, как проясняется сознание, уходит тошнота и слабость. Напоследок она сполоснула водой дочерна загорелые руки и грудь.
– Спасибо, мама, – Сказала она, взглянув в её глаза и воскликнула удивлённо, увидев в них слёзы: – Чего ты?
– Милая доченька, всхлипнула мама. – За что же тебе такое, а? Робчик на ноги только-только встал, второго под сердцем носишь… И одна осталась… Бросил он тебя…
– Почему бросил? – Неуверенно возразила Мария. – Он же говорил, что напишет… просил, чтобы я приехала…
– Мало ли что он говорил… надо же что-то сказать…
– Нет, мама, я верю, что он вернётся ко мне, вот увидишь! Вернётся! – Твёрдо сказала Мария и вздохнула: – Пойдём полоть.
Падали листья с деревьев, устилали землю багряно-жёлтым ковром. По ночам трава становилась седой от лёгкого морозца и потрескивала под ногами. Стаи птиц улетали на юг, посылая остающейся позади родной земле жалобные прощальные крики… Вот и сейчас Мария подняла голову, всматриваясь в пролетающую высоко в небе стаю уток. Грусть затопляла душу, вызывая, вроде бы, беспричинные слёзы. «Скоро зима, – подумала она. – Выпадет снег, укроет землю, начнутся морозы, и будем мы сидеть втроём в своей избе… Нет, не втроём, а вчетвером! – Усмехнулась она, опуская глаза вниз и взглянув на свой выпирающий живот. – Эх, Володя, Володя, неужели ты настолько подлый человек, что решился бросить меня в таком положении? Ведь скоро у меня будет двое детей, понимаешь ты? Двое!.. А, ведь, бросил! – Пришла трезвая и жестокая мысль. – Чуть ли не пол-года прошло, а он, ни одного, письма не прислал, ни одного!» Мария глубоко вдохнула холодный воздух и нажала ногой на вилы, приподняла и перевернула землю с забелевшими в ней белыми картофелинами. Мать проворно собрала их в корзины: мелкую в одну, крупную – в другую.