Долгое время письменность местные народы не знали, потому передавали вехи собственной истории из уст в уста, часто слагая песни о значимых событиях жизни. Песнопение у ненцев почиталось и приветствовалось. Для многих оно считалось знаковым и являлось голосом души.
Затяжное пение Ырнлы скрасило неприятный вкус добавки и колких взаимоотношений между охотниками и Пайрией, позволило хотя бы видимо друг с другом примириться и продолжить трапезу. Степан внимательно вслушивался в необычные звуки, испытывая неповторимое наслаждение, но охотники его восторг не разделяли и будто всё ещё голодные, увлекались ужином.
У каждого на округлой глиняной тарелке лежали свежие оленьи потроха. Сыроеденье у ненцев считалось почётным, но не из-за дикости, а как пояснил Пайрия, чтобы сохранить бесценные витамины в животной крови. Плохо прожаренные кусочки мяса выглядели омерзительно. На вкус они чувствовались резкими, солёными, но были сытными, и после первых нескольких кусков не казались уже особо противными. Как Степан ни пробовал угощения, последние блюда понравились меньше рыбы и только испортили впечатления от оленины, но под такое музыкальное сопровождение любая мерзость воспринималась изысканным деликатесом.
Ырнла завершила песню, поднялась и вновь подошла к печке.
– Здесь на Хымвынаре, как видишь, мы живем охотничьим промыслом, – жуя, проговорил Владимир и обронил изо рта несколько крошек, – мясо, шкуры, меха…
– И рога, конечно же! – переглянувшись с ним, добавил Анатролий.
– А как же без них?! Ха-ха!
– А оленье молоко? – поинтересовался Степан.
– Важенок что ли? – уточнил Анатролий и облизнулся.
– Нет! Ты чего?! У нас, что тут ферма?! – обратился к Степану Владимир и толкнул в плечо Анатролия. – Их особо и не подоишь! Что пил, вот всё и есть. Тёлок специально не разводим, своих хватает, – бросил он на Ырнлу придирчивый взгляд. – Да и толку от них мало, только самцам утеха.
Владимир договорил и хищно оскалился.
– Сами и одежду шьём, – добавил Леший, едко поглядывая на хозяйку чума.
Она готовила у буржуйки и на охотников не оборачивалась, а Пайрия усердно ей помогал, будто намеренно стараясь отвлечься и не принимать участие в разговоре.
– Да вы прям, как я смотрю, на все руки мастера! Но самодельные шубы, с фабричными дублёнками, наверное, не сравнятся, – усомнился Степан.