В остальное время - страница 7

---

---

как ни в чем не бывало,

над

высокими соснами

и ослепляет мир.

Ребенок,

копаясь в сугробе,

вытаскивает ветку,

оборачивается

к отцу и матери и

хочет что-то сказать.

Родители смеются,

они ничего не

понимают.

Ребенок поднимает

ветку, он поражен

ее чернотой.

«Волна…»

Волна

пытается убедить отмель в том,

что… дальше не

слышно, и

сосна пытается рассказать лучу,

что… но дальше

неразборчиво,

и подруга в купальнике шепчет

загорающей

на животе

подруге, расстегнувшей купальник,

что… но за

шумом

сложно расслышать, отец открывает

окно, но там пилят

плитку, и он

говорит сам себе, что… но визжание

пилы топит его

слова,

и лишь в блокноте за 2014 год есть

запись, которую,

отыскав, можно

прочесть глазами: «Моя ненависть

к нему так сильна, что стала счастьем».

Часть III

^{>Ясно и светло}

«Звездочка…»

Звездочка

моя, как мне быть, если от света

слепну, а в

темноте

прозреваю? Звездочка моя, как

вышло, что

от света

болит, а в темноте перестает, и,

звездочка моя,

как случилось,

что от света сердце стало сердцем,

но в темноте его не найти даже по стуку?

«Так долго тебя не было…»

Так долго тебя не было,

просто ужас

какой-то.

Никому не жаловался и

виду не подавал,

но все же

долго слишком.

Разлука, если длинна –

несправедлива.

А вернулась –

и вновь пришлось строить

из себя мужчину,

дурацкий коктейль

веселья и безразличия,

мол, все нипочем.

Так долго тебя не было,

что сам куда-то делся.

Теперь,

когда вернулась,

шатко будущее, как никогда,

а от прошлого

толку никакого –

залезло под кровать

и то хихикает, то рыдает.

«Уступить легко…»

Уступить легко,

но кому сперва – тебе

или мне?

Луна серьезна, как

ребенок в ванной с

утятами,

а ветер зажимает

беспомощную листву

у окна, и

судьба обернулась

сладким чаем, словно

ночь, черным,

и дверь открыта.

Продолжай ломиться, не

останавливайся.

«Глаза…»

Глаза

раскрой, берега раздвинь, кольцо

сними, и

попалась в

капкан глупая добыча, вереща

под охотником, и

гнет

ветер иву, так что ветви в воде

мокнут, тяжелея,

и ливень

наполняет щедро пруд высохший,

и мокрое солнце

улыбается

над последним промахом жертвы

и согревает охотника.

«Я начинаю…»

Я начинаю

разговаривать с тобой

за день до встречи

и строчить

тебе письмо сразу после того,

как ты уходишь,

а в остальное

время меня попросту нет,

а раз меня нет –

твое существование

уже абсолютно не важно.

В остальное время.

«Говоришь «да»…»

Говоришь «да»,

но я тяжело переношу чужую доверчивость,

я так и не

Следующая страница

---

---