– Вот с этим у меня как раз и проблема, – ответил я, начиная
открывать пачку сигарет.
– Как с этим? Нет сила там? Ох, беда–беда! Лев без гривы! –
затараторил он.
– Да со временем, блин. Сам ты лев без гривы, – выругался я и,
привычным еще со студенческих лет движением достав сигарету,
закурил, будто не прошло уже лет пятнадцать или больше с того
момента, как бросил.
В голову сразу ударил горьковатый дым, и, как это часто бывает
после долгого перерыва, у меня закружилась голова. Последний раз я
курил еще в университетские времена, и теперь организм, казалось,
неохотно вспоминал это ощущение. Вот только ожидаемого облегчения
не произошло. Напротив, вслед за легким головокружением в ушах
раздался оглушительный свист, а затем накатила тяжесть – тело
словно налилось свинцом, голова стала ватной, и я почувствовал, как
что–то пронзительное и холодное растекается по левой части
головы.
– Босс! – раздался голос, и трое крепких парней с военным
прошлым выскочили из внедорожника, который как раз подъехал и
остановился в нескольких метрах от моей машины. А
бедолагу–ларечника со всей "нежностью", которой обладали эти парни,
положили лицом на асфальт. В следующее мгновение мир погрузился в
непроглядную черноту, и лишь отдаленным эхом доносились до меня
взволнованные, но четкие переговоры моих телохранителей.
– Пусик! Пусик! – меня вывели из небытия встряской и громкими
криками. – Я же говорила, он очнулся!
– Девушка, ну нельзя же так! – послышался женский голос,
почему–то показавшийся мне знакомым. – Если вы продолжите, вам
запретят находиться рядом с пациентом.
– Поучи меня тут! Если я захочу – тебя вообще уволят.
– Никого не уволят, – прохрипел я пересохшим горлом, с трудом
открывая глаза, в которые словно из брандспойта ударил яркий
свет.
– Пусик, ты очнулся, – прильнула ко мне с поцелуями высокая
брюнетка модельной внешности с внушительным, для ее тощего тела,
третьим размером груди. Звали ее Полина. Она с гордостью
утверждала, что работает моделью, хотя, если быть честным, слово
«эскортница» куда точнее описывало ее образ жизни. Познакомились мы
в Дубае – она тогда с видом умирающего лебедя грустно сидела в
одиночестве за соседним столиком. До сих пор не понимаю, как я
повелся на этот жалкий трюк.
Впрочем, почти все в ней меня устраивало. Почти – до этого
момента. Сейчас я не просто не хотел ее видеть – даже звук ее
голоса вызывал раздражение. Особенно это ее приторное «пусик».