-- Спаси тебя Христос, княгинюшка, знатный у тебя
квас.
Наверное, если бы я станцевал вприсядку, исполняя
при этом "Аve Maria", княгиня удивилась бы меньше. На заросшем
густой бородой лице князя эмоции выражались слабее, но, похоже,он
также проникся. Нас пригласили в горницу, усадили на почетное место
и стали потчевать. Закуски слуги натащили на хорошую гулянку, но я
и мои спутники молоды, да еще военные, так что возможностью пожрать
на халяву нас, добрых молодцев, не испугаешь.
Начинать разговор, прежде чем гость утолит голод и
жажду, верх неприличия, даже Бабе-Яге в сказках всегда говорят: ты
меня накорми-напои, а потом спрашивай. Так что боярин терпеливо
дожидался, пока четверо молодых проглотов с завидным аппетитом
уничтожают разложенные на столе припасы. Наконец первый голод был
утолен, и мы перешли к деловой части визита. Первым начал воевода и
велеречиво и витиевато выразил удовольствие от приема в Новгороде
такого дорогого и знатного гостя, которого принимали с колокольным
звоном,как царскую особу.
-- Ох, князь, льстишь ты мне, сирому и убогому,
нешто царей где без хлеба-соли встречают?
Иван Никитич поперхнулся и посетовал, что встречал
меня сам Делагарди, а его до торжественной встречи не допустили, и
как положено в немецких землях встречать столь высокородных гостей,
он не ведает.
-- Да я, чай, не в Неметчину приехал, чтобы меня на
иноземный манер встречали, -- медовым голосом пропел я боярину.
Похоже, шаблон хозяину я порвал напрочь, и он
недоуменно моргал глазами. Лелик и Болик помалкивали -- будь
разговор на польском, они бы поняли, а так лишь с пятого на
десятое. Аникита тоже молчал, лишь иногда усмехаясь в бороду. Он
уже привык, что у меня язык без костей и плести словесные кружева я
могу довольно долго.
-- Видишь ли, боярин, я в весьма трудном положении.
Король Швеции Густав Карлович безмерно опечален нестроениями в
Русской земле и, по христианскому обычаю желая помочь ближнему,
послал меня разузнать, в чем причина этих нестроений и нельзя ли
как-то помочь вашему горю. И вот приехал я к вам, а у меня дома
жена молодая, ждет меня, печалится. Да в вотчинах своих я сколь
времени не был, того и гляди лихие люди растащат добро мое без
хозяйского-то пригляду!
-- Так чем же я тебе помогу, князь? -- оторопело
спросил боярин. Очевидно, мои причитания о брошенных вотчинах нашли
живое понимание в его сердце.