Между тем лагерь потихонечку оживал. Со стороны кухни охотников
долетел стук топора. Протопал сменный отряд, наверное, менять
караулы. У лебедки завозились мужики, наполняя воздушный шар
летучим агентом. Наблюдатель влез в корзину, трос прослабили,
аэростат взмыл вверх, к прежней позиции.
— Бесноватый, ты, что ль, печь затопил? — в дверях барака
показался Митрич.
— Я ещё дров про запас натаскал и воды, — откликнулся я,
перечислив свои недавние подвиги. — Кухню только не трогал. Не знаю
что где.
— Ты ночью с лежанки не падал? — подозрительно сощурился Митрич.
— Тебя, прям не узнать. Как подменили…
— Да не, дед. Я всегда такой. Вчера перенервничал просто, —
выдал я несложное объяснение. — Сам пойми только в первом классе
летел, и на тебе, собирай желчь с лупоглазов. Вот и сорвался.
— Лан, сынок, не журись, со всеми случается, — мгновенно оттаял
Митрич. — Чаёк будешь? С сухариками? Вчера, ить, не ел ничего.
— А завтрак планируется?
— А как же. Мартемьян уже встал. Чичас новых помошничков
растолкает и сварганит чего-нито.
Но позавтракать не довелось ни мне, ни деду, ни остальным
работягам.
— Вижу выброс на Лысой горе! — прилетел сверху крик. — Плевок!
Красный!
Мне ни о чём не сказало. Но судя по озабоченному виду Митрича
для него эти слова что-то значили. А через минуту прибежал
вестовой.
— Митрич поднимай своих, выдвигаемся!
Нездоровое возбуждение охватило весь лагерь.
Когда трудяги во главе с Митричем прибежали к складам, там уже
царила деловитая суета. Охотники заводили машины, подгоняли
амуницию, получали-проверяли боекомплект. Я опознал бойцов из
вчерашнего десятка. И углядел ещё пятерых, вероятно, приданных в
усиление. Эти сейчас облачались в экзо-броню в ангарах на
мехдворе.
— Митрич, готовь своих по Красному протоколу, — распорядился,
походя Добруш.
«О даже как. Протоколу, — мысленно удивился я, не ожидая
услышать от местных подобной терминологии, и только потом заметил
свою бывшую вещь: — Сука. В моём сюртуке».
— Не учи учёного, — проскрипел Митрич, отмахнувшись, как от
назойливой мухи, и продолжил чуть тише: — съешь говна
копчёного.
Конец фразы Добруш не услышал и ускакал дальше, колыхнув жёлтым
подкладом.
Полуторки пришлось подкатывать на загрузку вручную. Двигатели
ещё не набрали паров и пыхтели на холостых, набирая температуру в
котлах. А что значит «протокол Красный», я так и не понял.
Казалось, таскали мы всё, что под руку попадёт, бессистемно.
Бочонки, короба, ворохи пакли. Рулоны войлока. Тяжёлые
инструментальные ящики. Дымогенератор с запасом розжига и влажных
опилок. Герметический куб, сваренный из листового металла. ЗИПом к
нему погрузили ручной воздушный насос, два мотка брезентовых
шлангов, по типу пожарных рукавов, и жестяной раструб-насадку.