Я носился наравне с остальными, то и дело отслеживая на себе
удивлённые взгляды. Закончили минут через тридцать. К тому времени
и транспорт оказался готов, и охотнички управились со своим
снаряжением.
Выдвинулись в три грузовичка и два паромётных пикапа. Колонну
замыкал тягач с открытой платформой. На последнюю загрузились бойцы
в тяжёлой броне. Работяги расселись по полуторкам в три бригады,
под чисто номинальной охраной из двух охотников. Мы, понятно, с
Митричем и ещё парочкой старожилов, с которыми по объективным
причинам вчера не удалось познакомиться.
Я залез в числе первых — у кабины меньше трясло. Ещё не уселся,
как услышал за спиной шёпот мичмана.
— Бать, ты его, что, к кузнецу сводил?
Дед в ответ только крякнул довольно. А я обернулся и, хоть
параллель с кузнецом была не очень понятна, протянул Трофимову
руку.
— Спасибо тебе, дружище, что прикрыл. И не обессудь за
вчерашнее.
— Да, ладно, дело житейское, — неуверенно протянул мичман,
ответив рукопожатием, но взгляд у него потеплел.
— Так, сынки, ручкаться опосля будете, — прервал обмен
любезностями дед. — И, чтобы все вернулись целёхоньки, слухай
сюды…
Я приготовился слухать и тут же скривился, как от скрипа песка
по стеклу. В барабанные перепонки изнутри ворвался негодующий
Мишенькин вопль. Засранец проснулся, понял, что с ним приключилось,
и закатил сольный концерт.
«Бесчестный мерзавец! Как вы посмели воспользоваться моим
беспомощным состоянием?!» — орал он, не помня себя от
бешенства.
Скорее всего, он имел в виду сон, но прозвучало
двусмысленно.
«Ты девушка, что ли, чтобы я тобой пользовался? — огрызнулся я и
со злостью добавил: — Заткнись, слушать мешаешь».
«Немедленно верните всё как было! — не успокаивался он. — Я
требую! Слышите, требую!»
«Ага, только шнурки поглажу, — пообещал я с ухмылкой. — Ты для
начала вести себя научись. Потом будешь требовать».
«Не вам, подлый мошенник, преподавать уроки хороших манер!» — с
ненавистью окрысился он.
«Даже не собирался», — отрезал я, надеясь тем закруглить
разговор, чтобы всё-таки послушать Митрича.
Но мелкий не унимался. Голосил всё сильнее и даже показалось,
начал биться о стенки черепа с той стороны. Как буйнопомешанный,
честное слово. Бесило жутко, но хуже было другое. Всплеском
негативных эмоций он снова разбередил Хранилище, и магия пошла по
каналам. Браслеты с ошейником восприняли это, как подготовку к
волшбе, нагрелись и доставляли ощутимое неудобство.