Детские годы, проведенные Параном в кругу родовой знати, великолепно научили его искусству обмана и лицемерия – качествам, которые в полной мере понадобились сейчас, при выполнении задания адъюнктессы Лорны. Владея этими качествами, он не слишком-то любил ими пользоваться, иначе два года назад адъюнктесса не увидела бы перед собой бесшабашно-откровенного молодого лейтенанта, который выпаливал все, о чем думал. Но адъюнктесса тоже великолепно умела лепить из человеческой глины, придавая каждому куску нужные ей очертания. Одним из таких кусков, оказавшихся под ее пальцами, и был Паран.
Сейчас капитана больше всего страшило сделанное им открытие: он привык, что им помыкают. Он постоянно был кем угодно, только не самим собой; он видел тысячи лиц, слышал тысячи голосов, враждующих с его собственным. В кого же превратился молодой аристократ, чрезмерно верящий в честность и прямоту? Когда Паран задавал себе этот вопрос, перед ним вставал некто жесткий, холодный и скрытный. Этим некто был он сам. Никаких размышлений, никаких суждений – только цинично-дотошное наблюдение и изложение фактов.
Наверное, прежнему поборнику честности и прямоты уже не подняться в нем. Он так и будет все глубже и глубже погружаться во тьму, пока не сгинет в ней бесследно.
Страшит ли его подобное будущее? Или ему уже все равно?
С этими мыслями он вошел в казарму, которую в прошлом занимала местная гвардия. Теперь здесь размещались части имперской армии. Ему показали, где искать солдат Девятого взвода. Паран толкнул дверь. Первым, что он увидел, была солдатская койка, на которой лежала женщина.
«Старый костяк взвода», – сразу подумал Паран, увидев ее.
Ноги женщины, прикрытые какой-то немыслимой тряпкой, упирались в стену. Матрас почему-то был сброшен на пол; женщина лежала на голых досках, заложив руки за голову.
Капитан скользнул глазами по помещению. Кроме лежащей, в нем не было никого.
– Вы взводный капрал, насколько я понимаю? – спросил он женщину.
Та даже не шевельнулась.
– Ну капрал. А что? – лениво спросила она.
– Да, про дисциплину и субординацию здесь давно забыли, – испытывая легкое раздражение, произнес Паран.
Глаза женщины открылись. Появление офицера отнюдь не заставило ее вскочить, назвать свое имя и отсалютовать.
– Допустим, забыли, – зевнула женщина и опять закрыла глаза. – А вы ищете кого или как?