Но на счетах пусто.
Вспоминаю, что уже расплатилась за год аренды студии. Вот просто потому что это было дешевле в уходящем году. С нового вероятно пересчитают тарифы.
Закусываю губу и залезаю на наш общий с Геной счет.
Сюда поступают гонорары, чтобы я видела, что все честно. Но это не до конца мои деньги. Точнее, они мои процентов на тридцать, не больше. Все остальное идет в рекламу, Гене на поддержание штанов и прочая, прочая.
Я не лезу. Но сейчас мне кажется отличной идеей потратить деньги Кирилла же на мое время в больнице. Да, пускай они и не за состоявшийся концерт.
В общем, я покрываю стоимость пребывания вплоть до Нового года - насколько хватает гениных запасов.
Подавись, Вильцев!
Гордо показываю медсестре оплаченный чек, та расплывается в улыбке, кивает и уходит.
Когда я остаюсь одна, накатывает тоска и усталость. Дочь рядом, но телефон Гены по прежнему недоступен. Его мать прислала короткое сообщение, что Гена жизнью ради моей дочери рисковал, вывернул так, что удар пришелся на его бок, а не на тот, где сидела Ника. Поэтому жених теперь без селезенки.
А я все о Вильцеве. Что я за бесчувственная… тварь?
Звоню ему несколько раз, но все тщетно. Или мама забрала телефон или ему так плохо после операции. Переживаю за него и Вильцев улетучивается из мыслей как-то сам собой.
Ника просыпается назавтра. С ней правда все хорошо. Только болит ручка. Мы вместе дуем на нее. Учимся левой кушать и рисовать, пока правая неработоспособна.
Я стараюсь не думать о курсе реабилитации. Видеть позитив. Насколько это возможно.
Ведь только я сейчас здесь большая и смелая, опора для моего ребенка, ее мама. Струшу я, что останется делать Веронике?
Поэтому я и не хочу сдаваться.
Я развлекаю ее, а боюсь и плачу запершись в туалете по ночам, когда никто не видит.
С Геннадием все так же глухо. Только однократно позвонила его мать и потребовала чтобы я вернула весь гонорар, который сняла со счета. Им с сыном нужен реабилитолог.
Я никогда не сомневалась в том, что эта женщина терпеть меня не может. Но раньше она хотя бы притворялась.
У меня немного отлегло от сердца, когда я узнала, что мой жених нормально перенес операцию и сейчас идет на поправку - то, что удалось вычленить из ругани.
Эта женщина явно пытается поссорить нас, но что бы она там ни говорила, я действительно обязана Геннадию за жизнь Вероники. Но не могу прямо сейчас сорваться к нему в больницу. Боюсь, что один из анализов, которые собираются брать у Вероники - тест ДНК, поэтому до хрипоты спорю с врачами и объясняю им, что уже вызвала частную лабораторию. Курьер толчется у дверей, а его не спешат пустить.