Убедившись, что Адельхейд вроде
никуда не собирается из номера, я как мог быстро отправился на
площадь. Прежде чем покинуть номер, на всякий случай выпустил из
инвентаря пета с наказом, если что, следовать за ней, куда бы она
ни направилась.
Бурные потоки НПС и игроков все еще
расходились с площади после кровавого зрелища. Я шел против течения
толпы, надеясь, что никто меня не опознает, и я не получу еще и
проблему киллеров на хвосте. Из-за расходящейся по своим делам
толпы преодоление этих двухсот метров заняло у меня больше пяти
минут. Наконец, я все же вышел на площадь.
Оба деревянных помоста, один
побольше, на котором вершились казни, второй, на котором
располагался король горных эльфов с приближенными, уже опустели. В
центре большого помоста были две лужи крови, заставившие меня
нервно сглотнуть. Возле помоста я заметил трех палачей, промывавших
в ведре с водой, давно уже ставшей розовой от крови, вытирающих и
складывающих в большой деревянный сундук свои причудливо изогнутые,
чтобы рвать и резать плоть, инструменты.
Я тут же решительно направился к ним,
не собираясь делать никаких глупостей. Палачи меня не интересовали,
они сами были всего лишь инструментом. Подойдя к ним, я заметил
рядом бесформенную груду, по очертаниям похожую на два сваленных
друг на друга тела, под накинутой небрежно мешковиной,
пропитавшейся кровью. Тут же в моей руке появилась золотая
монета.
– Я опоздал на казнь, – капризно
надув губы, сказал я, – можно хоть глянуть на плоды Вашего труда,
уважаемые?
Блеск золота произвел волшебное
действие на палачей. Один из них тут же ловко выхватил из моих
пальцев монету, другой поспешил сдернуть с тел мешковину. Перед
моими глазами предстали два истерзанных, обезглавленных людских
трупа, женский лежал прямо на мужском. Лишь с большим трудом по
кусочкам не заляпанной кровью одежды я опознал то, что могло быть
камзолом Вилхалмера, женское же платье было так разорвано и
испачкано, что я не мог его соотнести ни с одним из тех, что купила
матери Адельхейд.
– Как их казнили? – спросил я.
– Колесование, господин! – поспешил
удовлетворить мое хорошо оплаченное любопытство взявший монету
палач, – ох, они и славно покричали! Мужик вначале старался
терпеть, но при колесовании все в конце концов кричат! Жаль, быстро
умер, видимо, больное сердце, все смотрел на свою жену, все
смотрел, кричал и плакал, а потом дернулся, и все!