Только закончив перечислять всех, кто сегодня выписался из
больничного крыла, Вольнодумский Аркадий Всеволодович посмотрел в
окно.
Там сидел черный как смоль ворон и выразительно пялился на него.
Аркадия Всеволодовича что-то смутило в его поведении, и он не сразу
понял, что именно.
- Кыш отседова, треклятая засеря! – гаркнул он, махнув на нее
рукой.
Птица даже не моргнула. Просто продолжила созерцать, как ни в
чем не бывало. Только тут до Вольнодумского дошло что не так с этой
птицей – она смотрит на него прямо, без поворотов головы и совсем
не моргает. Такой пристальный взгляд, который бывает только у
человека.
Неприятный холодок пробежал у Вольнодумского по спине, но он
быстро себя успокоил.
- Я тебе щас! Найду только чего потяжелее! – он поводил взглядом
по столу, но, как назло, под рукой ничего подходящего не оказалось.
Не чернильницей же в него кидать – так ведь и запачкать все
можно.
Тогда он начал смотреть в ящиках стола. И пока изучал их
содержимое птица испарилась.
- Испугалась! – злорадно заулыбался Вольнодумский. – Меня не
проведешь! Никто меня не проведет. Так ладно… О чем это я, - он
сжал в руки перо и снова уставился на пергамент. – А, да! Умершие!
Умерших у нас сегодня не было, так и запишем, - его рука
автоматически потянулась к чернильнице, помакала в пустоту и
вернулась на пергамент. Он шкрябал пером насухую и сначала не
понял, что произошло. – Что за чертовщина такая? – он осмотрел
перо, на нем не было ни грамма чернил, потом посмотрел на то место,
где стояла чернильница и, разумеется, ничего там не обнаружил. –
Сука! – выругался Вольнодумский. – Шалава проклятая! Стащила! На
кой она ей вообще нужна! У! Убью!
Он еще долго сокрушался, пока тяжело вставал с места и шел к
шкафу за новой чернильницей. Порывшись там, он так ничего и не
нашел. Похоже все запасы были истрачены и нужно было спускаться
вниз к хранителю.
А этого он ой как не любил.
По уровню власти, хранитель запасов был примерно с ним на одном
уровне. Ведь он заведовал всем, что могло только потребоваться
обитателям цитадели, а это накладывало определенные
преференции.
И так как хранителю ничего от архивария не надо было, а
архиварию постоянно требовалось всякое, первым постоянно над ним
измывался и заставлял практически умолять отдать ему положенную
утварь.