Смотрю на врача. Он что-то говорит мне, я отвечаю. Кажется, здороваюсь, киваю на вопросы о цикле, самочувствии, но смысл слов слишком сложен для меня. Дежурные фразы вылетают сами собой, без моего участия, а потом слышу то, чего больше всего боялась.
— ЭКО, будем пробовать ЭКО. Вы слышите меня, Полина? — беспокоится врач.
Киваю, но в это раз осознанно. Пробую дышать, но получается ерунда какая-то, выдыхаю, а набрать воздуха в легкие не получается. Пустота, звенящая пустота внутри, она занимает все пространство, каждый уголок, так что даже свежий воздух не может проникнуть туда.
— Пробуем один короткий протокол, на блокаде, — продолжает врач.
— А если не получится? — перебиваю я.
— Полина, давайте мыслить позитивно.
— А все-таки… вдруг? — снова перебиваю я мотивирующую речь репродуктолога.
— С учетом диагнозов не вижу смысла тянуть. Эндометриоз будет прогрессировать. Гистология после выскабливания, честно скажу, мне не нравится. Не стоит материнство такого риска, Полина. Есть суррогатные матери, усыновление, в конце концов...
Он осекается, понимая, что перешел черту в отношениях врача и пациента. Снимает очки и трет глаза ладонями.
— Это мой вам совет — не как врача, а как человека. Жизнь многогранна. Подумайте и о себе, пожалуйста. Поговорите с мужем.
— Я поговорю, — произношу, с трудом шевеля губами.
Рука скользит по белоснежной поверхности стола и падает на колени. Сжимаю сумочку, пытаясь выстоять в борьбе с оглушительной новостью. Медленно встаю и собираюсь уходить.
— Карта! Возьмите. — Врач протягивает мне набор бесполезных бумажек.
Наблюдаю, как в мою руку вкладывают увесистую папку, машинально прощаюсь и покидаю кабинет клиники. Лучшая репродуктивная клиника в городе — да что там в городе! — сюда рвутся пациенты со всей области и даже из ближайших городов. Вот и я рвалась год назад. Начиталась отзывов и разной литературы и поверила, что мне непременно здесь помогут.
Нет, клиника действительно оказалась прекрасной, врачи внимательные. У меня нет к ним вопросов. Просто так получилось, что мое женское здоровье уже не подлежит реанимации.
Иду по коридору, не обращая внимания ни на что. «Я сильная, справлюсь», — в очередной раз говорю себе, но вот беда: тело словно чужое. Передвигаю ноги в попытке дойти до ближайшего ряда кресел у стены, а когда дохожу, падаю без сил на одно из пластиковых сидений. «Хорошо, хоть в коридорах нет ничего белого», — почему-то мелькает в голове.