Пусть несёт чепуху, сколько влезет. Вся эта пустая болтовня
говорит лишь о том, что в его баке вместо головы попросту пусто.
Выждав несколько секунд паузы, чтобы не уходить под его речь, я
вышел, когда наступила тишина.
За дверью в коридоре Куросаки не было. Судя по всему его
выпроводили аж на улицу. Один из охранников отделился и указал мне
рукой двигаться к лифту. Я пошел туда рядом с ним.
Вся эта ситуация мне не нравилась от слова совсем. Хотя бы
потому, что теперь над моей жизнью висит постоянная угроза со
стороны Андо. Да, Нагаката-сама сказал, что войны он объявлять не
будет. Но из-за того, что он подсунул мне “предложение” то и ждать
он от меня будет ответа, но не молчания. А еще может попытаться на
меня повлиять разными способами. Силовыми в том числе. Это не
исключено. Это факт, который произойдет скорее рано, чем
поздно.
А значит, что жить, как я жил последние полгода вряд ли
получится. Придется что-то думать.
Куросаки действительно ждал на улице. Он ходил, как лев запертый
в клетку, туда-сюда по тропинке, ведущей к главному зданию.
— Ахиро! — выкрикнул он и направился ко мне ускоренным шагом,
после чего положил руки на плечи. — Цел? — спросил Куросаки,
разглядывая.
— Сам видишь.
— Вижу. Идем отсюда.
Пройдя по тропинке, мы с ним вышли из ворот, где нас пропустили
те самые два бодигарда: чавкающий и с рацией.
Дальше на парковку и в машину, где сразу включили кондиционер.
Жара стояла невероятная.
— Что ему надо было? — спросил он, закрыв двери.
— Требовал отрезать мизинец в знак извинения. Как видишь — он
все еще при мне.
— И больше ничего?
— Пытался давить на меня. Говорил, что я сделал двум семьям
только хуже своим поступком, а тем, что отказываюсь совершать
юбицумэ — лишь загоняю себя в могилу.
— Так. И?
— Я сказал, что требовать от меня извинений в таком ключе может
только наш оябун, а значит и просить прощения я могу только у него.
Мы договорились, что войны объявлять они не будут, но таких проблем
больше возникать не должно.
Куросаки смотрел на меня в упор. Я по глазам видел, что с одной
стороны он мне верит, но с другой его что-то явно смущало. То ли
то, что я вышел целым и невредимым, то ли то, что орущий и
психующий Нагаката-сама не верещал так, что его слышно было на
улице и даже не разбил окно, выходящее аккурат на ту сторону, где
стоял Куросаки.