Матвей неуверенно кивнул.
— Увы, природа не щадит гениев, —
философски заметила Марья Никитична, наслаждаясь звуками своего
голоса и моментом в целом. — Последние дни перед исчезновением
Ипполит Аполлонович провёл в состоянии помешательства. По-другому,
увы, — цокнула она языком. — никак не возможно объяснить его
последние записи в дневнике.
— Дневник сохранился? — встрепенулся
Матвей.
— Сохранился, — кокетливо ответила
Марья Никитична, опустив ресницы. — Но сами понимаете, дать его я
вам не могу. Это личное.
— Марья Никитична, прошу вас. Хотя бы
одним глазком, — Матвей включил всё своё обаяние, но вдруг понял,
что гадкий шлейф его неудач начинает медленно заполнять комнату,
проникая в сознание хозяйки квартиры. Её лицо мгновенно изменилось,
движения стали суетливыми, ей очевидно стало неприятно присутствие
Матвея. — Я заплачу.
— Милый мой, — начала Марья
Никитична, вдруг разметав образ тактичной интеллигентки грубым
голосом. — Вряд ли мой родственник счёл бы… — но осеклась, увидев в
руках Матвея три пятитысячных купюры. — Что ж, я вижу настроены вы
весьма решительно, и я приму ваше щедрое предложение во благо
памяти Ипполита Аполлоновича, чтобы пустить весь заработок на
продвижение его творчества. К тому же, говоря философски, мертвые
не испытывают стыда. Читайте, — она достала из коробки тетрадь в
кожаном переплёте. — но предупреждаю: то, что здесь написано, не
должно выйти за пределы этой квартиры. Даю вам час, — отрезала она
и, ещё раз внимательно всмотревшись в лицо Матвея, вышла из
комнаты. — никаких фотографий.
Слово в слово Матвей прочёл то, что
было записано у гипнолога, то, что он сам говорил Анне под
воздействием гипноза. Но не это напугало его. То, что в последние
месяцы обнаруживал Матвей уже происходило с Ипполитом незадолго до
его пропажи: отвергнутый обществом он словно червь после дождя
искал укрытие в самом неприметном уголке города и выбрал чердак,
кишащий крысами и тараканами.
Поразительная перемена произошла с
Серебряковым именно после встречи с безумцем, танцевавшем в тупике
улицы. Как позднее удалось выяснить Серебрякову, в ту злополучную
ночь в доме рядом погибла целая семья, отравившись крысиным ядом по
какой-то абсолютно нелепой случайности: младшая дочь всыпала его в
пирожки вместо сахара, перепутав коробки в тёмной кладовой.