Ну а кабачки…
Кабачки будут.
Во всяком случае, Лёха обещал повторить. Вот только уже не с
такими рисками для мироздания, само собой, а под моим строгим
контролем.
И кстати!
Возможно, не только кабачки станут символом Удалёнки, но и
вискарь. И уже впору думать, как их обозвать. Виски у нас, стало
быть, — это Шотландское пойло, скотч — Ирландское, а бурбон —
Асашайская разновидность. Привязка к географии, ети его мать, и
защищённые названия. Так что и нам надо бы выделиться, ибо
нехрен.
Причём тут виски?
Да при том.
Чтобы понять, надо бы мне всё-таки вернуться чуть назад и
рассказать, с чего вчера всё закрутилось. Итак… Как только стало
понятно, что казнь Кузьмича отменяется, а мы уже собрались и
расходиться вроде как глупо, вечер перестал быть томным. Под
жареные — и что немаловажно бесплатные — вкусняхи люди начали… что?
Ну, конечно же, прибухивать.
Сперва скромно.
Каждый приволок что-то из своих запасов и давай налегать
потихонечку. Люди расслабились, разговорились и разбились на
группки по интересам… кстати, мы с альтушками устроили круг почёта
и поочерёдно успели потусоваться со всеми. Так что девки теперь
официально вхожи в любой дом. Особенно Её Сиятельство Фонвизина и
Шама. Первая как лекарь, а вторая просто как ходячий сборник
приколюх и весёлая собеседница.
Кузьмич тоже не хрен собачий, а местный герой. Только ленивый в
тот вечер не высказал ему своё гранмерси за обильное лакомство.
Общение, угощение, разговоры…
Но вот, начало темнеть.
Вильгельм Куртович расчехлил баян и начал петь о том, как с
Альпийских гор спускается туман. Что-то про искристые ручьи,
заливные луга и корову, которая некстати потеряла колокольчик, а в
конце ещё и шокировал всех окружающих, замахнувшись на йодль.
Люди не оценили — всё же менталитет не тот — и чья-то светлая
голова додумалась вытащить на улицу колонку.
Стало ещё веселее.
Однако тут начал заканчиваться алкоголь. Тракторист Витя
самоотверженно вызвался ехать за догоном. Сперва его, конечно,
попытались остановить по причине изрядной угашенности, но, когда
узнали, что прав у него всё равно нет, благословили в путь и из
последних запасов плеснули на ход ноги.
И как знать, чем бы оно всё закончилось, если бы слово не взял
Женька Данилов.
Молодой одарённый парнишка… ну как парнишка? Около тридцати ему.
Ну да не суть. Суть в том, что Женька в этой жизни пристроился, как
никто другой. На минуточку, без мам, пап, кредитов и сильного
рода.