Вытащив его, я передал находку Милене, а сам нырнул обратно. На
этот раз мне посчастливилось наткнуться на причудливую шляпу,
похожую на мушкетерскую. Здесь, конечно, мушкетерам взяться
неоткуда, но оттого эта вещь только ценнее. Стараясь не касаться
воды, я и ее вытащил Милене.
— Ага! Помню, моя находка. Защищает от любой естественной
непогоды.
— Естественной? — Не понял я.
— Ну, от метеорита или дождя кипящей кислоты не спасет. Ты решил
тут до утра провозиться?
— Поговори мне тут... За грязную работу ты должна мне
премию!
— На натуру не надейся, об остальном договоримся. Давай,
доставай остальное!
Остального оказалось довольно много. Под корнями были спрятаны
самые разные трости, кольца, амулеты, элементы одежды, даже один
старый кожаный башмак — Милена сказала, что он каким-то образом при
ношении повышал удачу, хотя удача в Керионе не была оцифрована
никаким параметром, и я не мог представить, как мне повезет, если я
буду ходить в одном башмаке. Разве что прохожие милостыней
одарят.
Весь тайник мы вдвоем сможем вынести за четыре раза, нагружаясь
так, чтобы можно было не только все удержать, но и донести по
непростому маршруту. В первой ходке я нес тот самый сундучок, а
Милена взяла целый ворох одежды, и для удобства обмотала все
волшебной же веревкой. Кое-как добравшись до Гвен и Ослика, мы
сгрузили все в телегу, а Милена решила сейчас же проверить
содержимое сундука.
— Да! — торжествующе воскликнула она, едва увидев содержимое. —
Вот он, мой первоначальный капитал.
Не удержавшись, я тоже заглянул. Внутри лежала всего горсть
монет всех номиналов, и еще несколько драгоценных камней. Как там
Кайлин говорил, каждый камень стоит двадцать золотых? Ну тогда, по
сравнению с кладом Пача, тут не так уж и много...
— Двадцать, сорок... Сто сорок, сто девяносто... — Милена
пересчитывала содержимое сундука, и от ее пересчёта у меня нехорошо
зачесалась паранойя.
— Погоди-ка, — разумеется, я дождался, когда она посчитает, и
только потом остановил ее. — Как-как камни считаются?
— Не знаешь? Оно и понятно, многие вообще до таких сумм не
доживают... — Ответила Милена. По-доброму сказала, но почему-то все
равно стало обидно. — Жёлтые цитрины стоят по двадцатке. Синие,
сапфиры, за пятьдесят. Ну а самые дорогие — рубины, они по сотне
каждый.