А оказалось, что с отцом Роберта произошел несчастный случай — повредил позвоночник, упав с лестницы, и его мать теперь вынуждена постоянно находиться рядом и ухаживать. Когда я это узнала, такой виноватой себя почувствовала. Они ведь вместе хотели прилететь, а я не позволила.
— Да, пора наверное, — соглашаюсь я. — Надо только время выбрать. С сентября у Полины подготовительная школа начнется, так что может быть в августе?
Ответить Роберт не успевает, потому что звонит его телефон. Он на несколько секунд задерживается взглядом на экране, затем прикладывает его к уху и собранно произносит: «Если ничего срочного — я перезвоню». Никаких срочных дел у звонящего очевидно нет, потому что он почти сразу возвращает мобильный на стол.
— В августе, говоришь? — переспрашивает он, возвращая голосу расслабленность. — Да, можно.
Я опускаю взгляд на свой опустевший бокал и машинально размазываю по стеклу налипший отпечаток пальца.
— Слушай, давай в отель вернемся. Не будем ждать, пока Поля проснется.
Роберт не спорит — поднимает руку и просит счет. А вот смотреть как он его оплачивает, становится для меня неожиданным испытанием. Обычно вместе с нами Полинка и то, что ее отец угощает, выглядит естественно. А сейчас все как-то непривычно. Правда не настолько, чтобы начать совать Роберту деньги, умоляя разделить счет.
Мы выходим на крыльцо. С заходом солнца полуденная жара спала и теперь я и моя обгоревшая кожа откровенно наслаждаемся долгожданной прохладой.
— Спит? — спрашивает Роберт, когда я в очередной раз смотрю в телефон.
— Даже не шевелится. — Я разворачиваю к нему экран в подтверждение своих слов. — Она обычно жуткая непоседа: за ночь может раз по тридцать перевернуться. И ноги обожает на меня закидывать.
— Есть в кого.
Я с подозрением приподнимаю брови. И в кого же?
— В единственный раз когда мы с тобой вместе ночевали, я проснулся утром с твоими пятками на животе, — поясняет Роберт с нескрываемым удовольствием.
— Серьезно? — выкашливаю я с неловким смешком. — Я такого не помню.
И тем более удивительно, что это помнит он. Целых шесть лет прошло. Хотя если мои ноги оставили после себя шрамы — это все объясняет.
Какое-то время, совсем недолго, мы идем в тишине. Я позволяю ветру трепать волосы, приклеивая их к губам, и с наслаждением вдыхаю солоноватый воздух. Роберт вышагивает рядом, делая это очень медленно. Кажется, мы оба не хотим торопиться.