Старлей сник, майор икнул. Что спросу с непутёвого старлея,
оттрахают-то старшего…
- Думаю, что мы вполне разобрались, товарищи. Товарищ Соломахин,
благодарю, садитесь. Следующий вопрос повестки…
- Виноват, товарищ майор. Мой кандидатский стаж истекает. Вы
только что подвели черту: нарушений за мной нет. Прошу вас
поставить на голосование принятие меня в КПСС.
Он явно хотел замять, провести это как-то не публично, быть
может, незаметно вписать в протокол задним числом… Не знаю. Не
получилось у него. Объявлял голосование с непередаваемой эмоцией в
голосе, будто пробирался нагишом через крапиву. Послушные офицеры
подняли руки «за», кроме, конечно, виновника заварухи, тот
воздержался.
- Поздравляю, товарищ Матюшевич!
- Обещаю и далее гордо нести знамя советского спорта во славу
Родины и пограничных войск! Товарищ председательствующий, как же
второй нерешённый вопрос? О возбуждении персонального дела в
отношении антикоммуниста и клеветника Соломахина?! Вдобавок –
подлеца и труса? Недостойного даже сортиры чистить в
погранчастях!
Зал шумнул, майор едва поймал отвалившуюся челюсть.
- Сначала обсудим в рабочем порядке, - выкрутился он, наверняка
жалея, что спортивная гордость Белоруссии в моём лице вообще
появилась на свет.
Как не сложно догадаться, после хурала майор вцепился в меня как
клещ в собачье брюхо.
- Смерти моей хочешь, лейтенант? Разве так можно? Какое ещё
расследование? Какое персональное дело?!
- Я бы не требовал. Но тут как в боксе – если тебя ударили, бей
в ответ, желательно до нокаута, иначе самого затопчут.
- У Соломахина родной дядя – генерал в Забайкалье!
- Чудесное место службы! Пусть пишет рапорт на перевод. Морозы,
чистый воздух. Пусть проветрит мозги.
- Всё шуточки шутишь…
- Какие шуточки! Давайте так. Я молчу и терплю. Если полоумный в
течение недели соберёт чемодан и укатит, молчу дальше. Ну а нет,
извините. Урод публично оскорбил Машерова, назвав его действия
незаконными, человек двадцать свидетелей. Вы хотите нести
ответственность, покрывая его?
Майору под пятьдесят, мне девятнадцать, но если он думал
растоптать меня как мальчишку… Прости, дружище, облом.
- Обсудим… Перевод из Западного округа – это подготовить
надо.
- Конечно. Но вы не тяните. Разрешите идти?
- Катись!
Я покинул здание с колоннами и сел в УАЗ, с готовностью
рыкнувший мотором в ответ на запуск стартёра. Проблем он мне особо
не доставлял благодаря дружбе с председателем колхоза неподалёку от
Жданович, подкидывал ему толику от подарков из поездок, например –
всё грузинское спиртное после Ростова-на-Дону и сборов в Тбилиси,
самому мне и десятой части того не нужно. Поэтому УАЗ, требовавший
регулярной прочистки карбюратора, смазки, регулировки и прочее, не
доставлял мне проблем и позволял оставаться чистым наездником,
когда почти все советские автолюбители поневоле вынуждались хотя бы
минимально осваивать профессию автослесаря. Поменять шаровые опоры
передней подвески или крестовины карданного вала считалось
пустяшной процедурой для обладателя «жигулей», ради такого стыдно
катить машину на сервис, где очереди на многие месяцы. Сам не
можешь – попроси соседа по гаражам, за бутылку поменяет. Что
умиляло, на зиму большинство железных коней отправлялось частниками
на прикол до апреля, и вполне респектабельные дядьки, включая
профессора научного коммунизма, впрессовывались в переполненный
городской транспорт.