– А где не так?
Я поднялся, сказал веско:
– У нас. Демократия в России не
успела закрепиться, хотя союз рабочих и крестьян был назван главной
силой, а интеллигенция – лишь тонкой прослойкой между этими
жерновами. Но сейчас, как видите, сама природа нам помогла!..
Сколько набирает наша партия, кто скажет точно?
Из зала к столу президиума вышел с
раскрытым планшетом в руках один из моих заместителей, Фауст
Тютюнников, сел за стол, не отрывая взгляд от экрана планшета.
– Почти одиннадцать с половиной!.. –
сказал он мягким, но торжествующим голосом. – Мы обходим, обходим
всех!.. Даже подумать боязно… А вдруг выгорит?
Черноклюв взглянул на него сверху
вниз с упреком в глазах.
– У Золтана получается, а мы не
трансгуманисты?
Я постарался ответить уверенно, хотя
от дурного предчувствия сердце заныло:
– А для чего мы партию создавали?
Бабурнин и Фауст переглянулись, в их
глазах я прочел, как это для чего, а вот чтобы собираться в
компании интеллигентных и хорошо воспитанных людей с высшим
образованием, а это значит со степенями и уровнем ай-кью выше ста
пятидесяти, пить коктейли и хорошие вина, со вкусом говорить о
духовных ценностях и лениво поругивать тупое правительство, что
потакает быдлу.
Черноклюв медленно громыхнул:
– Спокойно, спокойно!.. Вы же
понимаете, никакой демократией нельзя оправдать, когда власть на
основании предпочтений простого человечка решает за умных, что и
для них, то есть, нас, хорошо или плохо.
Из зала донесся полный иронии голос
Аркадия, тоже одного из самых активных трансгуманистов:
– Зато демократия!
Я ответил с пролетарской
ясностью:
– В жопу такую демократию. Хватит,
наигрались. Дидро был не прав. Нам пора вылезать из этой
простонародной задницы.
Аркадий спросил с великосветской
задумчивостью:
– Почему «простой народ» хорошо, а
«простонародье» плохо?
– Уже и простой народ хуже некуда, –
сказал я. – Потому что уже никому не нужен. Так что выше знамя
интеллигенции, гнилой прослойки между двумя основными классами
рабочих и крестьян, уходящих в светло-тёмное прошлое!
Черноклюв громко на весь зал
вздохнул.
– На сегодня гнилая интеллигенция
оказалась единственным здоровым элементом общества. Маркс и Ленин
уже в гробах зажмурились и зафейспалмились.
Он длинно и зло выругался, умело
избегая обсценных слов, Аркадий горестно вздохнул и даже откинулся
на спинку стула в зале, чтобы оказаться как можно дальше от
простолюдина с докторской степенью.