Когда мы с Рене были совсем маленькими, нас воспринимали как
единое целое. Никогда не звали по именам — только «дети» или
«девочки». «Девочки, приберите в комнате», «Детям пора ужинать»… Мы
не близнецы, но прохожие часто путали нас. К тому же и одежду
всегда покупали нам одинаковую. Кто заметит разницу в два года? Обе
светлые, обе мелкие. Только мы с Рене знали, насколько отличаемся —
и внешне, и по характеру. У неё волосы весело вьются, а у меня —
идеально ровные. Она хоть и младше, но выше меня, и тонкая, как
тростинка.
Такое отношение жутко раздражало, поэтому мы постоянно
ссорились. А теперь… теперь эта связь — наша гордость. Доверие,
выстроенное годами, ценнее всего. Но привычка пререкаться по поводу
и без никуда не делась.
Я распахнула окно между кроватями, впуская в комнату прохладный
морской воздух. Он наполнил пространство тихим шумом прибоя,
создавая атмосферу умиротворения. У меня появилась возможность
закрыть глаза и попробовать погрузиться в сон.
На следующее утро я с трудом проснулась, ощущая себя до
невозможности помятой. Уверена, что синяки под глазами и отёк могут
легко соперничать с отцовским похмельем. Рене разбудила меня
скрипом кровати, за что получила гневный взгляд в подарок. Сестра
сидела, погруженная в наблюдение за первыми лучами солнца,
пробивающимися сквозь старые, но уютные занавески.
Наша спальня, просторная и потрёпанная временем, хранила в себе
тепло воспоминаний. Напротив кровати стоял маленький, шатающийся на
одну ножку деревянный стол. Месяц назад ему досталось от Рене, а до
починки руки не доходили и явно не дойдут. Тумбочка расположилась
между кроватями под окном и служила местом встреч для сестринского
ша́баша. А наглухо прибитые полки на стенах будут висеть и во
времена будущих внуков.
Скрип старых досок сопровождал каждый шаг, когда я, наконец,
встала с кровати потягиваясь. Подойдя к окну, я прищурилась и
попыталась рассмотреть погоду. Первые проблески рассвета начали
проникать сквозь тёмные тучи и окрасили их в нежные оттенки
розового и оранжевого. Эти цвета медленно распространялись по всему
небу и преображали море. Отражение утренних лучей на воде создавало
игру света и тени, из-за чего волны казались особенно живыми. А
чайки поднимали шум и оповещали жителей Луариона о начале нового
дня.