Немудрено, что это ей не удалось. Когда я приблизился еще, мне показалось, что левая рука у нее отсутствует начисто, а из груди торчит металлический обломок размером, как минимум, с ладонь. У нее должно быть пробито легкое: боже, как она вообще оставалась хоть секунду в сознании с такими травмами? Так или иначе, я не сомневался, что теперь она мертва, иначе и быть не может. А потом я увидел это.
То, что когда-то было рукой, превратилось в ее сетчатый силуэт, составленный из толстых черных нитей, похожих на те, которыми пользуются хирурги. Все они сходились к плечу девочки, и в том месте, где они уходили в ее тело, не было видно ни крови, ни обнаженного мяса: казалось, ужасная рана затянулась коркой за считанные минуты без всякой медицинской помощи.
Черные нити то и дело гальванически шевелились, словно жили своей собственной жизнью. Каждая из них будто была гибридом живого существа и электрического провода. Я наклонился, чтобы рассмотреть их получше, но вдруг фантомная сетчатая рука сжалась в кулак, а Эми чуть приподняла голову и хрипло закашляла. Она все еще была жива.