Меня колят острой иглой его слова и тон, которым он их говорит. Будничный, спокойный, как если бы не было этих лет врозь, а мы были семья, где муж и заботливый папа возвращается домой, заказывает еду, чтоб семейство свое накормить, интересуется, где НАШ сын.
Стараюсь успокоить свои взвинченные эмоции, спокойно отвечаю ему в тон:
– Глеб спит, жаропонижающее дала.
– Врача вызывала? – Спрашивает как у неразумной родительницы. Бесит меня своими вопросами и присутствием.
– Да, но тебя это не касается, – огрызаюсь в ответ.
Воронов шарит глазами по кухне, словно выискивает что-то. Потом переводит внимательный взгляд на меня, пригвождает меня им к месту.
– Мия, давай начнем так, где закончили! – произносит он, будто предложение века мне делает.
– Чтооо? – восклицаю я пораженно. Как он может мне предложить забыть все эти годы в одиночестве?!
Но понимаю, что он имел в виду наш утренний неоконченный телефонный разговор, а не наше расставание, когда он с деланным спокойствием спрашивает:
– Ты сказала, что я кого-то там отправил на аборт, потому что сам не хотел детей. Поясни, что ты имела в виду?
Молчу, пытаясь сформулировать мысли. А они, как назло, бросились врассыпную и никак не хотят оформляться во что-то стройное и упорядоченное, что можно произнести вслух. Слишком взволнованы тем, что Воронов вот он, рядом, сидит на моей кухне.
Смотрит на меня с кривоватой улыбкой.
Будто и не было всех этих лет порознь. Словно мы влюблены, женаты и счастливы.
У него все та же уверенная, расслабленная поза. Сидит, широко расставив ноги, облокачивается одной рукой на стол.
Кажется, сейчас он произнесет: «Малыш, ну что ты такая напряженная, иди ко мне!» и похлопает по своим коленям, приглашая меня присесть и оказаться в его объятьях.
И едва я окажусь там, весь мир станет вдруг простым и понятным, только потому, что его руки крепко держат меня и гладят по спине. Можно положить голову ему на грудь и закрыть глаза в ожидании поцелуя…
Растерянно моргаю, стараясь прогнать это дежавю.
Только вот Вик не планирует мне в этом помогать. Чуть наклоняет голову, разглядывает меня, вполне наслаждаясь моей растерянностью и висящей паузой.
Наверное, я краснею от неловкости момента.
Мне сложно даже вдох сделать, Воздух ощущается плотным, застревает в горле, не доходит до легких.