Наконец, он первым нарушает молчание, окликает меня по имени:
– Мия! Ты слышишь меня?
Смотрю прямо в его глазах, пытаясь прочесть там какую-нибудь подсказку. Что он хочет услышать от меня, неужели сам не помнит последний день нашей семьи?
Зато меня выручает заказанная Вороновым доставка. Моим спасением становится пиликающий телефон босса, курьер то ли адрес уточняет то ли что. Но после его звонка Вик выходит в подъезд ненадолго, а возвращается уже с пакетами и коробкой пиццы.
Именно этой паузы мне не хватало, чтоб начать разговор.
Я склоняю голову вниз, чтоб не встречаться с ним больше взглядом. Да и то, что он больше не смотрит на меня, а открывает коробку, достает контейнеры из пакета, дает мне немножечко больше решительности.
И я начинаю говорить, не поднимая головы, тереблю свои ногти.
– Ты сказал, что не любишь детей в тот день, – произношу тихо, но четко. Напоминаю ему.
– Вообще не помню такого, – отзывается он, морщась, словно воспоминания даются ему с трудом.
– Но ты сказал! – настаиваю я, повышая голос.
– Ну допустим, – он опять вперивает в меня свой внимательный взгляд, - и что с того?
– Ты издеваешься? – взвиваюсь я, не в силах совладать с эмоциями.
Как он может так спокойно говорить о том, что полностью изменило наши жизни, стало точкой невозврата?
Видимо, мой голос звучит слишком громко, слышу, как хлопает дверь комнаты, и Глеб тихо зовет:
– Ма-а-м–а-а-а!
Топает босыми пятками.
– Я тут, котенок! – Подхватываю его на ручки посреди коридора. Несу на кухню, усаживаю на стульчик.
– Привет, больной! – радостным тоном приветствует его Воронов.
– Я не больной! Я немного простудился! – отвечает сурово мой сын и насупливается.
– Ладно, герой, прости! Ты прав. – с легкостью соглашается Вик. С улыбкой спрашивает у сына: – Как дела?
Но Глеб недоволен тем, что его разбудили, и он не выспался, или просто настроение паршивое из-за болезни.
Мой обычно улыбчивый ребенок хмурится, наблюдая, как я наливаю чай и ставлю перед Виктором кружку.
– Глеба, – зову сына. – Виктор Владимирович зашел нас с тобой проведать. Смотри, пиццу принес.
– Это мамина любимая пицца. А я люблю сырную! – заявляет сын, глядя на Воронова в упор.
– Давай закажем сырную, – тут же предлагает мой босс миролюбиво.
Но не на того он напал!
Впервые я вижу, что мой ребенок – это точная копия Вика не только внешне, но и характером.