Одно время думала обратиться к психологу, чтобы изливать душу и сбрасывать боль, но Боря запретил, наглядно показав, что будет, если я ослушаюсь. Вывих локтевого сустава отпечатался в сознание хорошо, выбив желание делиться своими переживаниями со сторонними людьми.
За ужином Уваров был, как никогда, молчалив и задумчив, хмурил брови и посматривал из-под них на меня. Не знала бы его, решила бы, что он догадывался о моём побеге. Катрина нервно пилила мясо, издавая противные звуки скольжения ножа по тарелке, Боря налегал на коньяк, всё реже вспоминая про закуску, а я последний раз играла марионетку в его постановке.
– В спальню, – зло выплюнул почти бывший муж, резко выдвигая стул, отчего тот печально скрипнул и опрокинулся на пол.
Живая игрушка дёрнулась, со страхом проводила спину Уварова, налила в его стакан коньяк, громко сглатывая, спешно выпила и потрусила в сторону лестницы. Давай, Вера. Последняя ночь, и уже завтра все эти извращения останутся в прошлом, как кошмарный сон, проникающий в темноте в сознание.
Было ощущение, что Боря чувствует скорое расставание, пытаясь выплеснут в эту игру максимум боли и унижения. Коньяк не сильно помог Катрине в противостояние боли, и она несколько раз скатывалась в предобморочное состояние, а пощёчины, отвешиваемые мне, отдавали тупыми спазмами в голове.
Этой ночью зверь был ненасытен. Проблема с потенцией заводила злость ещё сильнее, как и развитую фантазию извращённого ума. Успокоился он далеко за полночь, оставив кровавые подтёки на моём лице и истерзанное тело любовницы на полу. Девица дышала, стонала, но добраться самостоятельно до своей спальни вряд ли могла.
– Распорядись привести мою комнату в порядок, – спустилась вниз и отловила на кухне Наталью. Моя опухшая губа с каплями крови на ней ввела её в кратковременное замешательство. Давно хозяин так не усердствовал в воспитание жены.
– Кофе вам сделать? – справилась экономка с оторопью, опуская глаза и старательно выискивая сор на полу.
– Нет, Наташ. Только комнату, – снисходительно махнула ей, отпуская с кухни.
Пока машина перемалывала зёрна и вспенивала молоко, я достала из морозилки пакет со льдом, завернула его в полотенце и приложила к скуле, пульсирующей надоедливой болью. По лестнице раздались торопливые шаги, к ним добавился более тяжёлый, мужской топот. Видно, Катрина так и не смогла подняться самостоятельно, и потребовалась помощь охраны. Завтра весь персонал будет обсуждать нездоровые предпочтения Уварова.