— Ты это о чём? — в недоумении глядя на меня, спросил он.
— Скажи, эти же колья, которые нам выдала Лиза… Они не
осиновые?
— Конечно же, нет! — покачал Цзи Юань головой. — Эти колья
сделаны из персикового дерева. И это — лучшее средство против
цзянши.
— А-а, понятно! — кивнул я. — А что же, обычные осиновые колья с
которыми на западе охотятся на вампиров, для местной нечисти не
годятся?
— Нет, не годятся… Более того, для каждого вида нечисти
существует особое оружие. Вот почему командир сегодня потратил так
много времени вытягивая из того человека правду о том, кто же,
всё-таки, на него напал.
Должно быть, Цзи Юань был всё ещё обижен на то, что ему не
позволили пойти на задание вместе с сестрой, как это было обычно. И
хоть в столовой во время общего собрания он ничем не выдал этих
своих чувств, но сейчас, когда мы с ним находились одни на
пустынной ночной улице, в тоне его голоса отчётливо звучало
недовольство. И, наверное, я бы не стал ни о чём расспрашивать
своего нового товарища по службе, если бы не вопрос, не дававший
мне покоя с тех самых пор, как только я увидел его играющим на
флейте в нашей общей комнате.
— Послушай, — проговорил я, выждав немного времени. — Могу я
тебя кое о чём спросить?
— Спрашивай… — пожал он плечами всем своим видом выражая при это
равнодушие, почти граничащее с холодностью.
— Ты же, ведь, цинец, правильно? Так где же, в таком случае, ты
и твоя сестра… В общем, где это вы с ней научились так хорошо
говорить по-русски? Даже без акцента…
— Цинец? — криво усмехнулся Цзи Юань. — Ну, если говорить о моём
происхождении — то, да. А вот по воспитанию и убеждениям… С тех пор
как ещё ребёнком я покинул Пекин при весьма драматичных
обстоятельствах, я ни единого дня не считал себя цинцем. Не считал
себя даже сыном своего настоящего отца…
— Настоящего отца? — удивился я. — А что, был ещё и
ненастоящий?
— Был и есть… Человек, который спас нас с сестрой и предоставил
нам кров, тепло и родительскую заботу. Тот, кого я считаю своим
настоящим отцом… В Российской империи он считается одним из самых
богатых купцов, но дело не в этом. Главное, что он — добрый и
справедливый человек. И что ему никогда в жизни не пришло бы в
голову поступить со мной и с моей сестрой так, как поступил наш
настоящий папенька…
— И что же твой настоящий отец с тобой и с Мэйлин сделал? —
продолжал я допытываться.