– Где могила моей матери, – спросила я, понадеявшись, что хоть
какую-то пользу от этого визита получу.
– Ее сожгли. Мертвецов сжигают, – очевидный ответ,
подтверждающий, какая я все-таки наивная дурочка. Что я тут хотела
такого узнать? Какие ответы получить?
– Кем она была? Как вообще в вашей клоаке оказалась?
– Бродяжкой, которая прибилась к деревне уже брюхатой, а мы ее
пожалели, – зло сплюнул “папаня”. Ублюдок как будто специально
нарывается. – Она была двинутая. Не как ты, а слабоумная, почти не
говорила, только имя своё и могла сказать. Но красивая,
светлокожая, лицо только всё изрезано и плохо зажило. Умерла
родами. Шан-сама сказал, что свежая кровь усилит семью и потому ее
ребенка оставили. Тебя, Пинь-тян. Меня отцом назначили. Ты мне не
родная. А я о тебе заботился.
Какое, слава биджу, облегчение. Нет во мне их отстойных
деградантских генов. Никакая я не Лю!
– Имя? – спросила я только для того, чтобы не сорваться и не
размазать мудилу тут ровным слоем по двору. Говорит так, будто бы я
им тут должна. Может, еще денег за съеденный в детстве рис
потребует? Местные ублюдки – они такие.
– Читосе.
Имя, означающее что-то вроде “Тысячелетняя”. Занятный намёк на
всю эту муть с душами, реинкарнациями и генетической памятью. Я
точно хочу в этом всём разбираться? Не уверена. А чего я вообще
хочу? Ну, кроме как вернуться в нашу уютную деревню, укрытую
смертельным проклятием и поплакать в подушку. Или лучше в широкую
грудь Фумито уткнуться.
– Это за заботу, – бросила ему смятую сотню, от которой
отказался тупорылый Чи Хонг. И все-таки врезала слегка под дых,
едва удержавшись от того, чтобы пыточной техникой еще
приложить.
– Ты, Лэй, хочешь нового мужа, такого, что не будет бить тебя и
детей? – она, конечно, дурнушка и замарашка, но если отмыть, то или
Скаю или кому-то из морячков сойдет. Мы как раз так население
Узушио и намерены пополнять. Набирать неграмотных, но молодых и
здоровых селянок, какие приглянутся мужчинам. Выправлять гендерный
дисбаланс. А там и детишки пойдут.
– Не понимаю, – молодая женщина умом явно не блещет, в чем
сейчас и расписалась. – Джанджи-сама мой муж.
– Не убивай! – упал на колени более сообразительный ее муженек,
оправившийся от удара. Я ведь ему совсем слегонца врезала.
Молча прошла мимо него, нацелившись уйти из деревни и больше
никогда сюда не возвращаться. Ощущение на душе образовалось гадкое
и только имя матери немного с ситуацией примирило. Может, мне его в
качестве фамилии начать использовать? Читосе Оками, тысячелетняя
разрушительница и так далее, с кучей пафоса, как королевам и
положено. Ммм… не уверена.