Они переглянулись и нехотя кивнули. Я вытащил нож и разрезал
верёвки, держа "Гадюку" наготове. Бандиты, поняв, что их судьба
зависит от моей милости, поднялись с пола, кидая на меня косые
взгляды. Старший, широкоплечий, сжал кулаки, но промолчал, понимая,
что шансы не на их стороне. Младший же нервно сглотнул и сделал шаг
назад, будто готовясь к побегу.
— Уходите, и запомните: Зона не прощает тех, кто не умеет
держать слово, — добавил я, показывая стволом на лестницу, ведущую
вниз.
Как только бандиты начали спускаться по лестнице, я следовал за
ними, держа "Гадюку" наготове. Старший из них первым шагнул на
скрипучие ступени, осторожно проверяя каждый шаг, чтобы не
спровоцировать меня на что-то непредсказуемое. Младший шёл позади
него, бросая на меня тревожные взгляды.
Мы дошли до первого этажа, и я жестом указал на выход. Дверь,
которая ранее была сорвана с петель, стояла чуть приоткрытой,
пропуская внутрь ледяной ночной воздух. Старший бандит с усилием
оттолкнул её и, не оборачиваясь, вышел наружу. Младший последовал
за ним, замедлив шаг на пороге, будто надеялся услышать моё
последнее предупреждение. Но я молчал, смотрел, как они исчезают во
тьме, пока их шаги не стихли совсем.
Закрыв дверь и соорудив новую временную преграду из старых досок
и мебели, я медленно поднялся обратно на второй этаж. Адреналин уже
начал ослабевать, и боль в руке напомнила о себе ноющей пульсацией.
Я взглянул на свою рану — кровь уже почти засохла, но необходима
была перевязка. Найдя старую тряпку, я быстро перебинтовал руку и
уселся на полу возле окна, из которого едва виднелась заброшенная
дорога, ведущая в тьму Зоны.
Я тяжело опустился у окна, прислушиваясь к утихающим шагам
бандитов. В голове вихрем проносились мысли: "Пепельники",
"Барсук", "Бледный". Каждое имя будто эхом отзывалось в тишине
ночной Зоны, обнажая её новые, неведомые мне грани.
В свете тлеющих углей я пытался понять, что делать дальше.
Оставаться здесь, рисковать и искать тайники, ради которых эти двое
пришли сюда, или уйти, пока не поздно? Пульсация боли в раненой
руке тянула меня к реальности, напоминая, что слабости Зона не
прощает.
Устроившись на старом деревянном настиле, я положил "Гадюку"
рядом, чтобы оружие было под рукой в случае неожиданного нападения.
Ветер за окном скрипел досками и шептал что-то тревожное, но после
всей суматохи этот звук даже казался успокаивающим. Закрыв глаза, я
старался не думать о боли в руке и о грядущем дне.