Сначала душа была уверена, что сможет спастись. Все это было
ошибкой, непониманием космических масштабов. Возможно, если бы она
воззвала к сущности, управляющей этим местом, ее бы услышали.
Возможно, если бы она оставалась тихой и терпеливой, то была бы
освобождена.
Но дни — если их можно было назвать днями — тянулись, и душа
начала ощущать, как на нее давит тяжесть вечности. Врата так и не
открылись, и Истина так и не проявила себя.
Другие души продолжали свои бесконечные стенания, пойманные в
ловушку своего чувства вины, но они не обращали внимания на новую
душу. Они были поглощены собственными муками, поглощены
собственными сожалениями. Чужой душе, без тех же сожалений, без той
же привязанности к грехам алхимии, не на что было опереться. У нее
не было историй, которые можно было бы повторить, не было близких,
о которых можно было бы скорбеть. Она была просто одинока.
Она ненавидела это место. Ненавидела Врата. Ненавидел тишину,
которая воцарялась между криками. Ненавидел, что вселенная забыла
об этом.
И вот душа начала меняться. Она стала холоднее, отстраненнее
даже от самой себя. Воспоминания о прошлой жизни стали отрывочными
и туманными. Она больше не помнила своего имени или лиц тех, кого
любила. Все, что она знала, - это необходимость бежать. И эта
потребность превратилась в навязчивую идею. Единственное, что не
давало ему сойти с ума в этой бесконечной пустоте.
“Я должен бежать”.
А затем, спустя, как мне показалось, целую вечность, что-то
шевельнулось.
Чье-то присутствие, слабое, но безошибочно узнаваемое. Душа
ощущала его раньше, чем слышала, словно рябь на ткани пространства,
что-то живое в этом мертвом мире. Присутствие, которое наблюдало.
Которое знало.
Истина.
Душа чувствовала на себе пристальный взгляд Истины — холодный,
безразличный и в то же время наполненный странным весельем.
“Ты любопытный, не так ли?” Голос эхом разнесся по пустоте,
нарушив тишину подобно раскату грома. Это был одновременно и шепот,
и рев, заполнивший каждый уголок бескрайнего пространства.
Душа трепетала, хотя у нее и не было тела. Впервые за многие
века с ней заговорили.
“Тебе здесь не место”, - сказала Истина, и в ее голосе зазвучала
улыбка. «Так почему ты здесь?»
У души не было ответа.
“Ах… но ты же хочешь сбежать, не так ли?” Теперь голос Истины
был полон веселья, как будто он находил затруднительное положение
души невероятно забавным.