До того, как купить баллончик, я долго изучала в интернете, как им пользоваться, а также читала про методы борьбы со случайным ожогом. Тогда я ещё подумала, что нужно быть последней идиоткой, чтобы направить адскую смесь на невинного человека.
И кто же мог подумать, что этой последней идиоткой стану я?
— Мам, у нас есть молоко? — крикнула, пытаясь очистить покрасневшее мужское лицо.
— Что?! — из гостиной вышла заспанная мама. — Лида?..
— Молоко, мама, — прошипела я. — Молоко!
К счастью, Марк отделался испугом, покраснением глаз и испорченной рубашкой, которую я, спеша, облила. Но на удивление ему пришлась впору моя растянутая футболка для сна.
Всё время, пока мы пытались промыть горящие глаза, из коридора за нами наблюдали удивлённые мама и Мила. И если в женском взгляде читалась заинтересованность, то дочка явно была напугана — она ещё никогда не видела посторонних мужчин в нашем доме.
— Признайся, ты сделала это специально, — ворчал Марк, разглядывая своё лицо в зеркале. — Решила так отомстить?
— Во-первых, не в моём характере опускаться до такого, — прошептала я, протягивая ему полотенце. — А во-вторых, мы можем поговорить об этом завтра? Не хочу, чтобы Мила видела, как её маму кто-то отчитывает.
— Пусть знает, что бывает, когда плохо себя ведёшь, — вздохнул Марк. — Придётся завтра вместо занятия идти к офтальмологу — кажется, ты сожгла мне сетчатку.
— Если будет нужно, я готова оплатить…
— Нет, спасибо, — он всучил мне полотенце. — Лучше на эти деньги купи электрошокер — в следующий раз целее буду.
— В следующий раз?.. — прошептала я.
Но Марк не ответил — повернувшись и сделав шаг, он остановился. Прямо перед ним стояла Мила, которая недоумённо хлопала ресницами, смотря на него сверху вниз.
Их взгляды были полны смятения, смешанного с неловкостью. Друг для друга они были посторонними людьми: девочка — дочь приносящий проблемы подчинённой и мужчина — чужак, решивший вторгнуться в маленький девичий рай. Но для меня — отцом и дочерью, которые не могли даже подозревать об их сильной связи.
Адреналин, до этого управлявший телом, стал отпускать разум. Глядя на двух самых родных, но таких чужих людей, моё сердце замерло, ладони задрожали, а глаза заблестели от слёз.
Я была готова прямо сейчас во всём признаться Марку, закричать, что Мила — его дочь. Но к счастью, мама, словно почувствовав неладное, не позволила мне совершить глупость, предложив: