- Вам всё ясно, боярин Бельский? - закончив зачитывать вердикт,
поинтересовался председатель коллегии.
- Да, ваше сиятельство, - отвесил вежливый поклон Михаил, так
как председатель имел не только звание Фельдмаршала, но титул
князя.
- Хорошо, боярин, вы свободны. Коллегия объявляется
закрытой.
Михаил покинул зал с гордо поднятой головой. Что ж, одна карьера
рухнула, теперь придётся начинать заново.
- Вижу, что вы расстроены, боярин, - подошёл к нему князь
Одоевский. - Но на самом деле вышло неплохо, как мы с вами и
предполагали.
- Да, Павел Георгиевич, всё как и ожидалось, спасибо вам за
помощь, - улыбнулся одними губами Михаил. - Но теперь мне нужно
заново начинать строить свою жизнь.
- Вы молоды и обязательно справитесь, - ответил Одоевский. - А
теперь позвольте дать вам один совет, Михаил Иванович. Вам дали два
дня на то, чтобы покинуть столицу. Уезжайте, как можно быстрее, не
ходите в сомнительные места. Я знаю, у вас есть друзья, попросите
их приглядеть за вашим тылом. Князь Долгоруков осерчал, поняв, что
на плаху вас никак не отправить, и максимум, на что он способен,
это лишить вас места в гвардии. И теперь по городу гуляет слух, что
тот, кто вас зарежет, получит десять тысяч златников. Видите, как
дорого оценил вашу жизнь, даже не имперские ассигнации, а платит
золотом.
- До меня уже довели эти слухи, и уже была попытка меня
отравить.
- Знаю, боярин, поэтому уезжайте, и лучше бы вас кто-нибудь
сопроводил. Разумеется, этому человеку вы должны доверять. А теперь
прощайте, Михаил Иванович. Если и свидимся, то не скоро, пятнадцать
лет - долгий срок.
- Прощайте, Павел Георгиевич. Спасибо за всё, я был рад служить
под вашим началом.
Майор кивнул и, развернувшись, направился к выходу. Зал коллегии
почти опустел, только в дверях стояли несколько офицеров, не
успевших покинуть палату.
- Не думай, что всё кончилось, - раздался за спиной голос,
полный ненависти. - Ты ответишь за смерть моего сына.
Михаил обернулся и увидел сидящего на галёрке князя Долгорукова.
Да, покойный сынок пошёл в отца, так бы он выглядел лет через
двадцать-тридцать.
- Хотите бросить мне вызов, ваше сиятельство? - поинтересовался
Бельский. - Если вы фехтуете так же посредственно, как ваш сын, я
вас тоже проткну насквозь. Его убила не моя шпага, его убила
надменность, гордыня, презрение и несносный характер. Ваши семейные
черты, вы его так воспитали, и рано или поздно его кто-нибудь всё
равно бы заколол. Так что, в смерти вашего сына виновны вы.