— У меня есть соответствующий опыт работы, — отчаянно
проговорила я. — Пусть и небольшой. Но я прилежная ученица, быстро
освою всё, что нужно. Я обещаю, что не доставлю никаких
проблем.
Командор громко хмыкнул, не поднимая глаз от заполняемых
бумаг.
Неужели ему доставляет удовольствие надо мной издеваться? Что за
откровенный, бессмысленный садизм? Аристократы просто не должны
себя так вести. Это бесчестно! И как он вообще получил должность
начальника части?
— Нобларина Боллар, вот ваш отказ, — размашисто подписал он
документ и поставил оттиск личной печати. — Приятной дороги обратно
в Кербе́нн и надеюсь больше никогда вас не увидеть.
К последним словам он присовокупил саркастичную улыбочку, и мне
стало почти физически больно от унижения. Но мне требовалось знать
ответ — почему? В чём причина? За что он так со мной? Мы ведь даже
никогда не были знакомы лично, а другие офицеры всегда отзывались о
нём, как о суровом, скупом на эмоции, но справедливом командире. То
есть командоре.
— Я не приму его до тех пор, пока вы честно не ответите на мой
вопрос. Почему вы мне отказываете? — набравшись смелости, выпалила
я.
— Я не обязан ничего вам объяснять. И ваше упрямство лишь
подтверждает мою правоту. Командор никому не растолковывает своих
приказов, он их отдаёт и ожидает беспрекословного подчинения. А за
неподчинение ещё и наказывает. Вы явно не понимаете, чем военная
часть отличается от гражданской жизни, а значит, к службе не
готовы.
— Я готова к службе, но никто не объясняет, почему меня на неё
не берут! Понимаю, что о симпатии и уважении просить бессмысленно,
но проявите хотя бы честность…
— О какой симпатии вы ведёте речь, нобларина Боллар? Или
надеялись получить должность благодаря хорошенькому личику? Как
видите, не вышло. Берите отказ и уходите, — отрезал он, переходя на
откровенную грубость.
Мне стало настолько обидно, что на глазах закипели слёзы. Я
никогда ничего не получала «благодаря хорошенькому личику», кроме
ненужных приставаний от навязчивых пациентов, чаще всего пожилых.
Видимо, со временем у некоторых мужчин начинают отказывать не
только зрение и слух, но ещё и такт. Хотя вот у командора такой
проблемы точно не предвидится, такта у него отродясь не водилось,
судя по всему.
— Я не уйду, пока вы не озвучите реальную причину отказа! —
упрямо повторила я, и голос предательски дрогнул. — Может, я смогу
как-то исправить…