— Микель, я прекрасно вижу, что ты
хочешь что-то спросить, — я аккуратно положила руку на его плечо,
сделав вид, что не почувствовала его дрожи. — Что же?
— Зачем вы пришли? — слабый голос был
таким тихим, что я едва услышала его. — Я ничего не могу для вас
сделать. Поэтому… Зачем вы здесь?
М-да. Это займет больше времени, чем
я рассчитывала. Придется начинать издалека.
— Микель, ты же слышал наш разговор
за завтраком, да? — дождавшись неуверенного кивка, я продолжила. —
Так вот, в тот день, когда я очнулась ото сна, я кое-что
поняла…
Я замолчала и убрала руку с плеча.
Любопытство пересилило страх и Микель взглянул на меня, но почти
сразу же отвел глаза в сторону. Вот же упертый ребенок!
— И что, — он прокашлялся и заговорил
более уверенно, — что вы поняли?
— Что я могла умереть в тот день,
Микель.
Не сдержавшись, он все же посмотрел
на меня прямо. В первый раз за все время нашего знакомства. Я
смотрела в ответ и заговорила тише, рассчитывая, что это
поможет.
— Мне было очень плохо, когда я
очнулась. Будто из меня вырвали душу, — я положила руку на тонкие
детские пальцы и легко сжала их. — А терять душу страшно, Микель.
Особенно страшно, когда осознаешь, насколько хрупка твоя жизнь.
Насколько ты близка к смерти, — заговорившись, я почувствовала, как
легкие заполняет вода, но сразу отогнала это фантомное ощущение. —
И потому я боюсь умереть. Умереть, зная, что ничего не попыталась
изменить.
Обхватив маленькую ладонь своими
руками, я ждала. Ждала, чтобы закончить эту партию.
— И поэтому вы пришли ко мне?.. —
голубые глаза, смотрящие в мои золотые, заволокло пеленой. — Чтобы
изменить наши отношения? Потому что вы не хотите умирать в ссоре со
мной?
Ах, Микель. Вот почему ты истинный
главный герой. Немного поверхностно, но общую суть ты уловил,
несмотря на возраст.
— Примерно так, да, — с улыбкой я
отпустила его руку. — Я жалею о том, что не смогла быть для тебя
такой сестрой, которую ты заслуживаешь. Но, пока я жива, это еще
можно исправить, согласен?
Поднявшись с неудобной кровати, я
медленно пошла к выходу, ожидая вопроса, который был так необходим.
И он прозвучал, раздавшись почти слезным возгласом.
— Но как это сделать?!
Оглянувшись на мальчика, что после
моего ухода наверняка будет рыдать в подушку, я заговорила так
мягко, как только могла.